Девушка, которую не помнят - [79]

Позвенев грохами в кармане, она присела на освободившееся место. На нее с насмешкой уставился пожилой бородатый мужик в добротной одежде. Он пригладил полуседую бороду, спросил:

— Тебе мамка-то разрешает на деньги играть, малец?

— Я взрослый, — с показной обидой заявила Алеся, а Рис с товарищами горячо поддержал ее, заявляя, что их друг смены в цеху отстаивает не хуже прочих и вообще — на отличном счету у мастера.

Вся троица столпилась у нее за спиной, предвкушая зрелище того, как справится гражданин их империи с иномирной девицей и справится ли. Бородатый мужик оценил хитрые глаза компании парней и более серьезно отнесся к новому противнику.

— Значит так: ходить той фигурой, за которую взялся, перехаживать запрещено, незамеченный шах — техническое поражение, ясно? — сурово озвучил он основные условия.

— А то, — потерла ручки Алеся, с удовольствиям берясь за лакированные фигурки и расставляя их на доске. Играть ей выпало белыми. — Сколько ставим?

— Пять тогрохов.

— Чего мелочиться? Давай по гроху.

— Ого, молодой, да ранний, — загудел услышавший ее слова окружающий народ и подтянулся к их столику.

Бородатый мужик нахмурился, но протестовать против резкого повышения ставок не стал.

Партия началась под советы и толки толпы. Стандартные первые ходы игроков, белые выводят вперед слона и двух коней, черные отвечают тем же, но второго коня вывести не успевают, поскольку на пятом ходу белые совершают грубейший промах: открывают своего ферзя для удара черного слона!

— Ты что?!! — завопил Рис и протянул руку, чтобы сдвинуть фигуру обратно, но столпившиеся рядом мужики его оттолкнули от доски и обматерили на чём свет стоит.

— Брось, Рис, один грох — не все деньги на свете, — расстроено успокоил товарища Малик.

Бородатый противник Алеси с торжествующим видом снял с доски белого ферзя. Зрители фыркнули и согласились с тем, что молодой незнакомый парень горяч, но не шибко умен.

Алеся невозмутимо сдвинула слона:

— Шах.

Бородатый отвел короля в сторону, но его тут же настиг белый конь.

— Мат, — оповестила Алеся.

Мгновения ошеломленной тишины. Звяканье сдвигаемых Алесей выигранных монет. И бурные овации зрителей:

— Ого-го-го!!!

— Ах, твою ж… На седьмом ходу!!!

— Ты, видел, видел — на седьмом ходу Кузьму под орех разделал!

— Вот это паренек!

— Со мной сыграй, со мной!

«Да, мат Легаля всегда зрелищен, и счастье, что соперник совершил все классические грубые ошибки и позарился на ферзя», — радовалась Алеся, готовясь к новой партии с другим соперником.

В тот вечер только одна ее партия закончилась вничью, а остальные принесли полновесный доход. Впрочем, Алеся твердо намеревалась в следующий свой приезд в столицу обыграть того, с кем сложилась ничья: он-то ее не вспомнит, а она хорошо запомнила его тактику, обратила внимание на слабые места, учла встретившиеся огрехи. Со знакомым противником играть проще (а она для своих соперников всегда будет незнакомкой!), она знала это еще по Петербургскому шахматному кружку и своим сражениям с Колей Корольковым. Да, пользоваться своим преимуществом в опыте совместных игр нехорошо, но… пусть от родового проклятья хоть какая-то польза будет.

«Честно говоря, в этом мире от него сплошная польза, если не считать Ника», — подумала Алеся и вздохнула: глава подпольщиков ей нравился, а она опять с утра стала для него чужачкой в эмоциональном плане.

Что ж, в самой скверной ситуации надо учиться видеть плюсы, а не зловеще скрещенные минусы. Алеся давно этому научилась.

Остановив глайдер у порога дома Дираса и сдав Алесю с рук на руки Нику, Рис сказал ей:

— Первым делом я запишу в своей памятке: никогда не играть с тобой в шахматы на деньги! И вам, рейт Дирас, настоятельно советую записать этот совет, а то в один прекрасный день и дом ваш и поместье утекут в загребущие иномирные ручки. Алеся, я очень рад, что натолкнулся на тебя тем вечером! Ты можешь рассчитывать на то, что я всегда тебя узнаю, даже если не вспомню наши встречи в реальности, и всегда помогу, чем могу.

Ночью Алеся впервые за долгое время заснула не просто спокойно, а умиротворенно: у нее появились друзья, которые стараются ее помнить. Это уже очень много.

Той же ночью, ближе к рассвету, первый дознаватель тайной канцелярии был разбужен звонком своего главы:

— Тащи свою сонную тушу в управление, дело есть, — прозвучал отрывистый приказ. — И по дороге не спи, а вспоминай, кто из ищеек хорошо учился в магической школе.

— Так точно, — согласился Лоурес, протирая глаза и еле удерживаясь от зевков.

В кабинете главы по большому дубовому столу был рассыпан разноцветный детский конструктор, а сам глава, бормоча себе под нос, нумеровал какие-то листы. При виде своего первого заместителя он кивнул, велел подойти и всмотреться в надписи, сделанные Хальером. На каждом листке красовалась одна-единственная, но достаточно сложная формула магического заклинания.

— Значит, так: выделяю твоему отделу пару дней на то, чтобы отобрать двадцать наиболее сообразительных ищеек, имеющих приличный резерв и способных отличить стихийное заклинание от целительского, — сказал Хальер. — Каждому выдай по одному листку, вели зубрить и практиковаться в материализации заклинания — само по себе, в отдельности от других, оно ничего не значит и совершенно безвредно и бессмысленно. Главное: никто из ищеек не должен пока знать, что таких, как он, — двадцать штук, вели им держать язык за зубами о полученном задании. Копии формул они снять не смогут — я надежно зачаровал все листы и от порчи и от переписывания: при попытке воспроизвести формулы на бумаге они будут стираться из памяти, сразу парней предупреди.