Девушка, которая играла с огнем - [210]

— Залаченко — папаша Лисбет. Он русский перебежчик, наемный убийца времен холодной войны.

— Русский наемный убийца? — повторил Бублански с явным недоверием в голосе.

— Группа заговорщиков из Службы безопасности помогала ему и прикрывала, когда он совершал преступления.

Микаэль услышал, как Бублански подвинул себе стул и сел.

— По-моему, лучше будет, если вы придете сюда и официально дадите показания.

— Извините, но мне некогда.

— Что-что?

— Я сейчас не в Стокгольме. Но я свяжусь с вами, как только разыщу Залаченко.

— Блумквист! Вы вовсе не должны ничего доказывать. Я и сам сомневаюсь в виновности Саландер.

— С вашего позволения, хочу только напомнить, что я всего лишь частный сыщик и ни черта не смыслю в полицейской работе.

Он понимал, что это ребячество, но оборвал разговор, не докончив, а потом позвонил Аннике Джаннини.

— Здравствуй, сестрица!

— Здравствуй! Что-нибудь новенькое?

— Еще как! Возможно, мне понадобится завтра хороший адвокат.

Она вздохнула:

— Что ты наделал?

— Пока ничего серьезного, но меня могут задержать за противодействие полицейскому расследованию или что-нибудь в этом роде. Но я звоню не поэтому. Ты не можешь представлять мои интересы.

— Почему это?

— Потому что я хочу, чтобы ты занялась защитой Лисбет Саландер, и ты не сможешь защищать одновременно меня и ее.

Микаэль вкратце рассказал, в чем заключалось дело. Анника Джаннини молчала, и ее молчание не предвещало ничего хорошего.

— И у тебя есть документы, подтверждающие то, что ты рассказал? — произнесла она наконец.

— Да.

— Мне надо об этом подумать. Лисбет понадобится адвокат по уголовным делам…

— Лучше тебя никого не найти.

— Микаэль…

— Послушай, сестрица! Не ты ли недавно дулась на меня за то, что я не позвал тебя на помощь, когда мне это было нужно?

После того как они все обсудили, Микаэль надолго задумался. Затем снова взялся за трубку и позвонил Хольгеру Пальмгрену. У него не было никакого повода для этого разговора, но он решил, что все равно нужно проинформировать старика, чтобы тот мог проверить некоторые следы и надеяться, что вся эта история закончится в течение ближайших часов.

Но проблема состояла в том, что Лисбет Саландер тоже оставила кое-какие следы.

Лисбет Саландер потянулась к рюкзаку за яблоком, ни на миг не отрывая глаз от усадьбы. Она лежала плашмя в перелеске, подложив под себя коврик из «короллы». Сейчас на ней были зеленые ветронепроницаемые брюки с карманами на штанинах, толстая фуфайка и средней длины непромокаемая куртка на теплой подкладке.

Усадьба Госсеберга раскинулась вокруг в четырехстах метрах от проезжей дороги и состояла из двух частей. Главная часть находилась у нее перед глазами на расстоянии примерно двухсот метров: простой белый деревянный дом в два этажа, хозяйственная постройка и метрах в семидесяти от жилого дома скотный двор. Сквозь щель она видела спрятанный на скотном дворе белый автомобиль. Она думала, что это белый «вольво», но расстояние было слишком велико, чтобы убедиться наверняка.

Между нею и домом по правую руку протянулось глинистое поле, которое, расширяясь, спускалось под уклон к небольшому озерцу, находившемуся в двухстах метрах от дома. Подъездная дорога вела вверх через поле и исчезала в перелеске у проезжей дороги. У подъездной дороги стоял еще один дом, по-видимому, там жил арендатор. Окна в нем были закрыты занавесками. К северу от строения раскинулся лесок, отгораживавший его от ближайших соседей — кучки домов, находившихся на расстоянии шестисот метров. Таким образом, усадьба была расположена относительно изолированно.

Лисбет находилась в окрестностях озера Антен, среди холмистой местности, где пашни перемежались небольшими поселками и компактными рощами и перелесками. Дорожная карта не давала точного описания этого района, но, выехав из Гётеборга, она следовала за черным «рено» по шоссе Е20, направляясь на запад, в сторону Соллебрунна и Алингсоса. После сорока минут езды машина неожиданно свернула на лесную дорогу с указателем, на котором было написано «Госсеберга». Лисбет оставила машину в перелеске за каким-то сараем в ста метрах к северу от поворота и вернулась назад пешком.

Ей ни разу не приходилось слышать о Госсеберге, но, насколько она поняла, название относилось к усадьбе со скотным двором, которую она видела перед собой. По дороге она миновала почтовый ящик. На нем была надпись «PL 192 — К. А. Бодин». Имя ей ничего не говорило.

Описав полукруг возле дома, она тщательно выбрала место для наблюдательного пункта. Вечернее солнце было у нее за спиной. Она находилась здесь с половины четвертого, и с момента ее прибытия тут не произошло ничего интересного. В четыре из дома вышел водитель «рено». Обменявшись на пороге несколькими словами с кем-то, кого она не могла видеть, он уехал и больше не возвращался. После этого в доме не наблюдалось никакого движения. Она терпеливо продолжала ждать, следя за домом в маленький бинокль «Минольта» с восьмикратным увеличением.

Микаэль Блумквист нервно барабанил пальцами по столику вагона-ресторана. Поезд Х2000 сделал остановку в Катринехольме и простоял там около часа из-за какой-то поломки, о которой диктор сообщил по громкоговорителю и от имени Государственных железных дорог попросил у пассажиров извинения.