Девушка конец света - [60]

Мужчина рядом со мной слушал голос девушки, кивая головой в такт словам. Изредка я слышал, как он вздыхал, или, может, это был стон. Поскольку больше все равно делать было нечего, я стал вслушиваться в то, что читала девушка. А она продолжала рассказ Примо Леви: «Прости меня, Пикколо. Я забыл как минимум четыре строчки». И дальше: «С ним надо говорить. О Средневековье. Надо объяснять такие человечные, такие очевидные, но в то же время неожиданные анахронизмы. А я сам вдруг узнал объяснения тому всеобъемлющему, свидетелями чего мы стали, что, возможно, является нашей судьбой, нашел причину, по которой мы находимся здесь». «А в итоге нас поглотит океан» — это было последнее предложение. Как только запись закончилась, девушка за пультом поблагодарила всех, а мужчина, аккуратно зажав трость под мышкой, зааплодировал. Я тоже, поддавшись импульсу, захлопал вместе с ним.

11

Мужчина сказал мне, что на четвертом этаже у него своя комната, и предложил пройти туда. Он поднялся со стула, развернулся и, протянув вперед свою трость, вышел из звукозаписывающей студии, а я последовал за ним. Девушка за пультом высунулась за дверь и крикнула вдогонку: «Чуть погодя мы снова будем записывать, так что приходите». Не оборачиваясь, он помахал в воздухе левой рукой и ответил: «Хватит на сегодня». Хотя он и сказал про личную комнату, я несколько засомневался в его словах. Но, как оказалось, «комнатой» он назвал кабинет директора библиотеки. Он открыл дверь, щелкнул выключателем слева от входа, зашел в ярко освещенное помещение и сел в широкое кресло, повернутое спиной к зашторенному окну.

— Да вы не стойте, присаживайтесь, — сказал мне директор Ли Ин Ёнг.

Только прочитав табличку с именем, которая стояла на столе, я понял, с кем разговариваю. Я сел на диван, рассчитанный как минимум на троих. И тут же смутился, поскольку диван из искусственной кожи издал громкий характерный звук, словно я не сдержал газы. Я объяснил директору Ли, что пришел по просьбе подруги, которую та изложила в письме, где писала, что будет крайне благодарна, если я свяжусь с Ли Ин Ёнгом и передам ему вложенный в конверт компакт-диск. Я достал из сумки и положил на столик перед собой диск. Некоторое время я рассматривал надпись. Диск, так же как и видеокассету с выступлениями отца, она подписала «Комик, отправившийся на Луну». Неожиданно директор Ли спросил меня:

— А чем вы занимаетесь?

— Пишу, — ответил я.

— Неужели писатель?

— Да.

— Как интересно! В романе, который мы недавно записывали, сказано, что в Африке считается, будто каждый раз, когда умирает старик, становится на одну библиотеку меньше. Я подумал, что в этом есть доля правды. С тех пор как я не могу читать, каждый человек для меня стал точно новой книгой. Потому что, когда глаза ничего не видят, как у меня, человек оказывается ограничен в выборе книг. Я еще ни разу не встречал писателя, а значит, и не читал книгу о них. Такой шанс не часто выпадает, правда? Я бы хотел задать вам несколько вопросов. Как сейчас? Хватает на жизнь, если работать писателем?

И только теперь я в полной мере осознал, что разговариваю с директором библиотеки для слепых, который и сам инвалид по зрению.

— Ну, это, конечно, убыточное занятие. Я имею в виду издание книг. Последнее время люди лучше воспринимают фильмы.

— А как ваши романы? Их покупают или нет? Может, у вас есть бестселлеры?

Конечно, я встречал людей, которые, едва познакомившись со мной, начинали расспрашивать меня о содержании книг и их названиях, но директор Ли был первым человеком, допрашивавшим меня подобным образом, и я несколько растерялся.

— Не хотелось бы говорить, но продаются они с трудом. Я издал пять книг, и ни одна не стала бестселлером.

— Конечно, это исключительно мое мнение, но для меня и остальных незрячих людей ваши книги все равно что не существуют. Чтобы записать одну аудиокнигу или напечатать книгу шрифтом Брайля, требуется много денег, поэтому перед нами оказываются главным образом бестселлеры или издания, которые могут помочь, поддержать нас, инвалидов, в нашей ситуации. Наверное, вы скажете, что это только для инвалидов так, но мне почему-то кажется, что это верно и для многих обычных людей. Возможно, они даже никогда и не задумывались о том, что где-то вообще есть ваши книжки. Ну, раз вы говорите, что они не продаются.

— Возможно. Но я не считаю, что хороши только те книги, которые хорошо раскупают. Я буду писать, пусть даже всего для одного-единственного читателя.

— А, да я так. Просто высказал свои мысли с точки зрения гносеологии. Поскольку мне никто ваших книг не читал, то я не могу ничего о них знать. Такая вот правда жизни. Я не знаю, какие книги хорошие, а какие плохие. Но сам бы я хотел почитать именно такие книги, как ваши, извините, конечно, но те, которые толком не продаются.

— Вы имеете в виду те книги, которые теперь уже не можете читать, потому что нет денег, чтобы обеспечить вас ими, а не только бестселлерами?

— Конечно. Последнее, что я прочитал, это «Вегетарианство» автора Ли Че Ха[29]. Тогда я еще учился в докторантуре по специальности «Корейская литература». Когда из-за врожденной катаракты я полностью ослеп на левый глаз, то продолжал каждый день читать книги оставшимся правым. Я выбирал только те книги, которые практически невозможно пересказать, потому что знал, что потом, когда я полностью лишусь зрения и не смогу больше читать, буду вынужден слушать только бестселлеры и полезные советы. К тому времени у меня уже и на правом глазу появилось бельмо и я видел только частично. Пока я читал книги, черное пятно перед моим взором потихоньку разрасталось, и настал день, когда я уже ничего не смог разглядеть. Летом 1981 года, еще до того, как я полностью ослеп, я как-то написал Ли Че Ха письмо, в котором спрашивал, предвидел ли он события двадцать шестого октября