Девушка из лаборатории - [73]

— Серьезно? — Билл с удивлением покосился на меня. — Я думал, это только мне кажется, будто я тут по ошибке.

— Не-а, — заверила я его. — Посмотри на этих ребят. Даже если я еще тридцать лет буду вкалывать так же усердно, как они, и добьюсь того же или даже большего, никто из них не признает, что я принадлежу к их касте.

— Зато у тебя обе руки на месте и целые, — снова вернулся к теме собственной неполноценности Билл. — Это неплохо для начала.

— Все равно никто не замечает твою руку, — отмахнулась я, ложась на спину. — Внешне ты выглядишь гораздо нормальнее большинства моих знакомых. Не понимаю, как ты сам этого не видишь.

— Уверена? Спроси, что думают обо мне маленькие дети. Вроде тех, с которыми я учился во втором классе. И в третьем. И в выпускном, и во всех остальных.

— Тебя дразнили? — Я резко села. — В школе? Из-за руки?

От одной мысли об этом меня затопила ярость.

— Ага, — спокойно подтвердил Билл, продолжая изучать небо.

— Так в этом все дело? — Я решила докопаться до сути. — Ты переживал все эти годы? И поэтому поселился в яме, без друзей?

— Типа того, — снова кивнул Билл.

— И ты не был скаутом, не играл в команде, ничего такого? — перечисляла я обычные этапы взросления, которые присутствовали в жизни каждого.

— Теперь понимаешь, да?

— Ты и на свидании не был? — спросила я. Предположение напрашивалось само собой, и я знала, что правильно будет его озвучить.

Билл поднялся и воздел обе руки к бескрайнему бело-голубому небу, которое в этот июльский день казалось вовсе неспособным обратиться ночной тьмой.

— Я даже на выпускном не был! — прокричал он.

Когда тишина поглотила последние отзвуки нашего смеха, я ненадолго задумалась, а потом предложила:

— Так, может, сейчас стоит? Мы буквально нигде, никто тебя не увидит. Можешь наконец станцевать свой танец.

Повисла пауза.

— Я не умею, — возразил Билл.

— Умеешь, — не отступала я. — Еще не поздно. Давай, мы для этого сюда и забрались. Черт, да мы ведь именно поэтому сейчас здесь! Я только что поняла. Это место, где ты можешь станцевать.

К моему удивлению, на сей раз Билл не стал отшучиваться. Вместо этого он сделал несколько шагов в сторону ледника, остановился и какое-то время неподвижно стоял спиной ко мне — после чего начал медленно крутиться, притопывать и приплясывать вприпрыжку. Сначала эти движения выглядели неуклюже, но вскоре он полностью отдался им, кружась и подпрыгивая. Теперь танец стал энергичным — не переходя, однако, в неистовство.

Я же просто сидела напротив, подперев голову рукой, и смотрела. Смотрела на Билла, ощущая себя непредвзятым наблюдателем, способным подтвердить и то, что он делает, и то, чем он является. На краю света в разгар бесконечного дня Билл танцевал, а я принимала его таким, какой он есть, а не таким, каким он хотел бы быть. И это чувство приятия было настолько сильно, что на минуту я задумалась, смогу ли обратить его вовнутрь — и принять саму себя. Я не знала ответа на этот вопрос, но пообещала себе, что когда-нибудь непременно узнаю. Сегодняшний день был не для этого. Сегодня нужно было просто смотреть, как великий человек танцует на снегу.

5

Секс на планете Земля создан природой ради одной эволюционной цели: объединить гены двух разных существ и создать новое существо, чьи гены будут неповторимы и отличны от родительских. В этом новом наборе таятся уникальные возможности, старые слабости устранены, а новые однажды могут обернуться силой. Таков механизм, вращающий колесо эволюции.

Секс — это прикосновение: живые ткани двух разных существ должны войти в контакт и соединиться. Для растений прикосновение и объединение — та еще проблема, поскольку они привязаны к одному месту и от этой привязанности зависит их жизнь. Тем не менее подавляющая часть растений каждый год добросовестно производит на свет бесчисленное множество цветков, выполняя свою часть репродуктивной сделки, — пусть даже их шансы на то, чтобы быть опыленными и дать плоды, не слишком высоки.

Большинство цветков устроено очень просто: венчик из лепестков, обрамляющий сердцевину из «мужских» и «женских» частей цветка. По внешнему кругу сердцевины расположены мужские органы, тычинки — несколько длинных тычиночных нитей, к которым на верхушке свободно прикреплены пыльники (в них образуется пыльца). В центре находится пестик, состоящий из завязи, столбика и рыльца (внутри завязи сидят семязачатки). На рыльце может попасть что угодно, но опыление состоится только в том случае, если это будет пыльца другого растения того же вида. В этом случае пыльца по канальцу внутри столбика прорастет внутрь завязи и оплодотворит яйцеклетку. Самоопыление на первый взгляд кажется более вероятным: тогда к завязи прорастет пыльца того же цветка, и они смогут породить семя, а затем и новое растение — однако в нем не будет ни одного нового гена. Для выживания и эволюции вида все же необходимо, чтобы изредка происходило перекрестное опыление. Это значит, что к завязи должна попасть пыльца цветка того же вида, но находящегося от нашего в 1, 10 или 1000 метров.

Существует разновидность ос, которые могут размножаться только внутри цветка инжира; сам же он не может быть опылен иначе, чем благодаря осам этого вида. Когда оса откладывает яйца внутри цветка, она переносит на него и пыльцу цветка, в котором вылупилась и которая испачкала ее шубку. Два этих существа — оса и инжир — наслаждаются благами взаимопомощи уже почти 90 миллионов лет. Так, бок о бок, они пережили исчезновение динозавров и несколько ледниковых периодов. Их совместная история похожа на любую великую историю любви тем, что в основе их притяжения лежит принципиальная невозможность быть вместе.