Девушка из «Кактуса» - [3]

В кресле он сидел неподвижно, молча смотрел в зеркало. Женька наконец не вытерпела.

— А… как вас зовут?

Мужчина удивленно вскинул брови и посмотрел на нее. Женька почему-то испугалась этого пристального взгляда.

Но он вдруг улыбнулся и сказал:

— Дмитрий. Можно просто Дима.

— Очень приятно! — с облегчением выдохнула она. — А меня — Женя. Вот и познакомились. А кем вы работаете, Дима? Если, конечно, не секрет.

Тот не спешил с ответом, улыбался и внимательно изучал ее отражение в зеркале, особенно глаза.

— Да нет, не секрет. Я — поэт.

— Поэ-э-эт?

— Конечно, у меня есть и другая работа, но она не заслуживает того, чтобы о ней говорить.

Никогда еще у Женьки в кресле не сидел настоящий поэт. Если, конечно, он не врет. Она даже приосанилась и горделиво покосилась на Риту. Но та почему-то застыла с выпученными глазами и глядела на нее, открыв рот, будто Женька говорила что-то непристойное.

— Что? — раздраженно спросила Женька и оглядела себя. — Что?! — повторила она, посмотрев в другую сторону, где Макс, единственный мужчина-мастер в их салоне, забыв про сидевшую у него в кресле блондинку, пялился на Женьку, словно бы та стояла совершенно голая.

Вздрогнув, Макс поспешил вернуться к волосам блондинки, исподлобья постреливая взглядом в Женькину сторону.

— Идиоты! — в сердцах прошептала Женька. — Вот, Дима, с каким народом приходится работать! И, главное, молчат. Я к ним обращаюсь, а они словно воды в рот набрали.

— Ничего, так бывает, — успокоил Дима. — Особенно, когда в человеке вдруг открывается что-нибудь необычное.

— Ну что во мне необычного? Все, что можно, уже открыто. — Она вновь оглядела себя со всех сторон, но так ничего и не обнаружив, продолжала: — А вы где-нибудь печатаетесь?

— Да. Иногда. В журналах.

— В журналах? — воскликнула Женька. — А я все листала, листала… там у нас, в комнате отдыха, куча всяких… и никаких стихов.

— Ну, не все журналы печатают стихи.

— А вы мне что-нибудь прочтете? Так интересно!

Дима задумался.

«Тебя гнетет проклятый быт,

Однообразие пугает,

И из окна привычный вид

Не веселит, а раздражает.

В твоих глазах с утра печаль

Вчерашней боли и обиды,

Ты почему-то смотришь вдаль,

Ты ищешь там другие виды.

Забудь, что труден шаг твой каждый,

Поверь во что-нибудь простое,

Пройдут невзгоды, и однажды

Ты встретишь своего героя».

— Ты встретишь своего героя, — шепотом повторила Женька, словно пытаясь запомнить. Она уже закончила работу и стряхивала мягкой кистью волосы с его шеи. — Это… про меня?

— И про вас тоже, — улыбнулся Дима, вставая с кресла. — Спасибо.

— А… подождите, давайте голову помоем, уложимся…

— Ну что вы, не стоит. Благодарю.

Женька проводила его до выхода. Она была, как во сне, словно плыла в тумане. У нее даже закружилась голова.

— Дочка, тебе бы отдохнуть, что ли, — сочувственно сказала уборщица тетя Шура.

— А? — встрепенулась Женька

Она действительно почувствовала себя неважно.

— Женька, что с тобой! — бросилась к ней Рита.

— А что со мной?

— Как, что? Ты… у тебя как будто крыша поехала…

— О чем ты?

— О том, что нормальные люди с креслом не разговаривают, — вставил подошедший Макс.

— Что ты болтаешь? — рассердилась Женька. — С каким таким креслом? Я с клиентом разговаривала. Ты что, не заметил? Мы даже познакомились, его Димой зовут.

— Бедняжка! — всхлипнула Рита.

— Да что здесь происходит, в конце концов?! — взвилась Женька.

В зал вошла Алиса и, посмотрев на нее, укоризненно покачала головой.

— Это ты специально для меня концерт устроила? Представляешь, — обратилась она к Рите, — подходит к двери, открывает и орет на улицу «до свидания».

— Вы что, сговорились? — зарычала Женька.

— Ты только успокойся, — залепетала Рита. — Пойдем, я тебе валерьяночки дам.

— Ритка, ну ты-то хоть скажи им, — говорила Женька, увлекаемая подругой в комнату отдыха. — Я же с Димой разговаривала.

— Не было никакого Димы, — шептала Рита, усаживая ее на диван. — Понимаешь? Не было! Ты… ты мне скажи. Ты не того? У тебя… галлюцинации?

До Женьки постепенно стало доходить, что это не розыгрыш, и, полные слез, испуганные Риткины глаза были тому хорошим доказательством.

— Я… сошла… с ума. Какая досада! — сказала Женька и упала в обморок.

Очнулась она, лежа на диване. Над ней колдовала сама Земфира, которая до того, как стать хозяйкой салона красоты, работала врачом.

— Очнулась, голубушка. Ты чего всех пугаешь?

Женька приподнялась.

— Что-то мне нехорошо.

— Я уж вижу, — покачала головой Земфира. — Собирайся-ка ты и отправляйся домой. И раньше, чем через неделю, не появляйся. Тебе надо отдохнуть.

— Но…

— Никаких «но»! Попросить кого-нибудь, чтобы тебя проводили?

— Нет, — слабо отмахнулась Женька. — Я сама.

— Ладно! Знаю, что ты упрямая. Потому уговаривать не стану. Максик, будь другом, хотя бы до машины доведи ее.

Только оказавшись за рулем своей «девятки», Женька окончательно пришла в себя. Руль всегда мобилизует. Стоит только взяться за него руками, словно открывается второе дыхание. Мысли стали приходить в порядок, она попыталась разобраться в том, что с ней, в сущности, произошло.

Чертовщина какая-то! Ведь она совершенно отчетливо помнила того мужчину. Как он сидел в кресле, разговаривал с ней. Его зовут Дима. Даже стихи читал. Такое не могло привидеться. Кто же тогда, спрашивается, сочинил те стихи? Нет, здесь что-то не то. А если это и вправду — галлюцинация?..