Девушка из бара - [86]

Тхюи отодвинула бокал с оранжадом, грациозно подняла рюмку с вином и сказала по-английски:

— Хорошо, выпьем! Я пью за вас, господин майор!

Лицо Дориса просветлело, рядом раздался веселый смех девушек, развлекавших группу американцев, среди которых были и белые, и темнокожие.

— Браво, Тхюи! Браво! — Американцы бросали на Тхюи восхищенные взгляды.

— Выпей еще, королева Тхюи!

Официанты спешили открыть новые бутылки. Бой кинулся к радиоле сменить пластинку.

— Молодчина! Она могла бы стать звездой самого роскошного бара в Нью-Йорке! Здорово у нее все получается, эта девушка умеет себя вести!

Несколько американцев вскочили со своих мест и начали выкрикивать имя Тхюи под звуки зажигательной музыки.

Дорис одной рукой поднес к губам Тхюи рюмку с вином, другой легонько гладил ее по голове — чудесные, блестящие волосы Тхюи рассыпались по плечам, заскользили по обнаженной руке. Тхюи выпила вино и почувствовала, что у нее немеет язык. Рассеянно взглянув через раскрытую дверь на улицу, она вдруг вздрогнула и судорожно ухватилась за край столика. Сердце сжалось от щемящей боли, ей казалось, что напряглась каждая жилочка, каждая клеточка ее существа, казалось, еще немного — и всему конец, все вокруг полетит вверх тормашками — мимо широко раскрытой двери бара не спеша прошел юноша. Одну руку он засунул в карман. Вот он уже скрылся из виду, но его отражение еще несколько секунд было видно в стекле распахнутой двери, затем исчезло. Тхюи почувствовала нестерпимую боль в груди, у нее перехватило дыхание, зарябило в глазах. Но она лишь крепче уцепилась за край стола, стараясь овладеть собой. Только это она и могла позволить себе. Только это и ничего другого. Еще немного — и она вырвала бы свою руку из руки Дориса, смахнула бы на пол рюмки и бокалы, и, опрокидывая столики и стулья, выбежала бы на улицу и бросилась вслед за юношей.

Но она осталась на своем месте, нечеловеческим усилием воли пытаясь скрыть охватившее ее волнение. Юноша прошел мимо бара, даже не заглянув в распахнутую дверь. Немного придя в себя, Тхюи взглянула на Дориса: он, кажется, ничего не заметил.

Однако Дорис озабоченно посмотрел на Тхюи и отодвинул рюмку с вином.

— Что с тобой?

— Ничего, просто так, — ответила Тхюи непринужденно и заставила себя улыбнуться.

Напротив Тхюи сидели Банг и Винь Ко. Они оживленно болтали с каким-то незнакомым мужчиной. Она вспомнила, как была изумлена, получив указание поддерживать связь с подпольной организацией через этого Винь Ко, который казался ей очень странным.

Помнится, придя на первую встречу с ним, Тхюи вся горела от волнения. Но доверительный тон Винь Ко быстро настроил ее на нужный лад: «Ты удивлена, Тхюи? Это понятно, откуда тебе было знать, что я состою в подпольной организации! А ведь я со дня рождения связан с революцией! Не удивляйся! Я родился в военной зоне… — Винь Ко пристально смотрел в глаза Тхюи. — Потом мои родители погибли, — тихо сказал Винь Ко, — и я остался с тетей, она была совсем молодой. Замуж она не вышла и любила меня как родного сына. Когда война кончилась[26], я остался жить у тети и продолжал ходить в школу. Но в пятьдесят шестом тетю арестовали, меня же взяли на свое попечение односельчане. Потом я окончил институт. Стал педагогом и был призван в армию. Ты, наверное, знаешь, что, насильственно вербуя молодежь в армию, власти преследуют цель — обрядить в военную форму как можно больше студентов, людей, которые не раз становились у них поперек горла. Когда они попадают в армию, их стараются определить в специализированные военные училища, где они проходят «психологическую обработку» — их заставляют пытать людей, обучают чудовищным мерзостям. Грязные, омерзительные методы озверелой шайки преступников! Я прошел через все это. Это было для меня тяжелым испытанием, но я выдержал все, так как выполнял задание организации. А потом меня отправили на фронт, и через два года я стал младшим лейтенантом, а еще немного спустя был удостоен новой чести — меня произвели в лейтенанты. И знаешь за что? — Винь Ко показал руку, на которой недоставало четырех пальцев. Тхюи впервые внимательно рассмотрела эту руку. — А хорошо известная тебе тетушка Ти, — продолжал Винь Ко, — это и есть моя тетя».

Винь Ко с улыбкой смотрел на Тхюи, глаза которой округлились от изумления…

Каких только неожиданностей не бывает на свете! Особенно в годину войны и революции… Тхюи не могла прийти в себя от удивления, ведь до самого последнего момента она думала, что Винь Ко… Да и кто же мог предположить такое! «Выходит, наши люди есть повсюду», — подумала она с удовлетворением.

А как же Кхиет? Может ли такой человек, как Кхиет, быть в стороне от революционной деятельности? Помнится, как-то раз он обронил, что вместе со своими друзьями принимал участие в антиправительственных выступлениях. Но способен ли Кхиет бороться с врагом так, как борются тетушка Ти, Винь Ко, Тхюи и ее друзья? Или он лишь участвует в антиправительственных демонстрациях, присоединяясь к тем, кто открыто выступает за национальный суверенитет? Сейчас многие участвуют в борьбе за изгнание из страны американцев, но какова в этой борьбе роль Кхиета? Ее Кхиета… Тхюи поймала себя на том, что мысленно произнесла «мой Кхиет». Ну и что из этого? Она вступила на путь подпольной революционной деятельности, что же мешает ей идти по нему вместе с Кхиетом? Но… возможно ли это? Вряд ли. И потом, если рядом будет Кхиет, ей станет труднее справиться с поручениями организации. Нет, если люди близки, их пути не могут навсегда разойтись, у них ведь общее дело, общая цель. А вдруг Кхиет не захочет избрать тот путь, на который вступила она?.. Тогда ей придется отказаться от него, такой Кхиет ей не нужен! Он должен быть сильнее, тверже, чем она. Но как добиться того, чтобы Кхиет стал таким, каким она хочет его видеть? Может быть, именно она, Тхюи, должна помочь ему в этом? Тхюи вдруг спохватилась: ведь Кхиет — человек образованный, не чета ей, он разбирается во многих вещах куда лучше, чем она… И потом… Жизнь его сложилась довольно благополучно, ему не пришлось хлебнуть столько горя, сколько досталось на ее долю. Ведь она сознательно вступила на путь борьбы… Да, их жизненные пути очень, очень несхожи…