Если бы я этого не сделал, я бы никогда не нашел женщину, которую люблю, мою родственную душу, и причину по которой я просыпался каждое утро. С тех пор я больше никогда не посещал подобные места.
- Ты такой задумчивый, - сказала она, удивив меня.
- Я люблю тебя.
- Я знаю, и я тебя. - Она перевернулась, теребя мои щеки. – Тебе не стоит ни о чем волноваться. Я никуда не денусь.
- Я не позволю тебе от меня сбежать.
Саша усмехнулась.
- Что мы собираемся сказать нашим детям?
- Что ты имеешь ввиду?
- Как мы встретились, и как мы попали сюда. Что нам следует им сказать?
Она приподнялась на руках.
Я погладил ее сосок, наблюдая, как он напрягается. Ее тело всегда так на меня откликалось, такое готовое дать мне то, чего я желал, и я любил это.
Между нами было столько любви.
- Правду.
- Правду? Ты хочешь, чтобы мы рассказали нашим детям правду, что ты купил мою невинность? – засмеялась Саша. – Придумай что-нибудь другое.
- Например, что?
- Я не знаю. Что-нибудь романтичное.
- А что не романтично в нашей встрече?
- Ты купил мою девственность, Феликс.
- Это единственный верный подход, - я пожал плечами. - Как ты смотришь на то, что в комнате полной женщин, я нашел одного ангела, которого пожелал, и выбрал ее. Я убедился, что ни один другой мужчина не будет иметь шанса быть с ней, и в конце ночи, она направится домой со мной.
Глаза Саши стали влажные от слез, а губы задрожали.
- Черт, это романтично.
- Возможно, я и купил тебя ради твоей девственности, Саша, но я женился на тебе, потому что я, черт возьми, тебя люблю, и это никогда не изменится. Ни сегодня, ни завтра, ни через пятьдесят лет.
Я обхватил ее щеки и вытер слезы.
- Ты совершенство, и я собираюсь провести остаток своей жизни, доказывая тебе, что больше в этой жизни мне никто не нужен.
- Вау, тебе нужно запретить говорить, - сказала она.
- С помощью него я могу подарить тебе убийственный оргазм.
Я покачал своим языком, на что она усмехнулась.
- Ты способен это сделать, еще ты знаешь, как заставить женщину чувствовать себя единственной во всем мире.
Глядя ей в глаза, я недвусмысленно позволил Саше понять, насколько я был обеспокоен, что для меня в этом мире она была единственной женщиной.
