Девочка в красном пальто - [58]
– О… о…
Дышать было трудно. Я взялась за медную ручку и толкнула дверь, ввалившись в темноватую прохладу магазина. Тишина, разноцветные, как леденцы, туфельки расположились на белых жердочках. Яркие пластмассовые определители размера в форме ноги, пластмассовое приспособление в углу, с помощью которого мы как-то измеряли ногу Кармел, а она смеялась, потому что было щекотно.
Молодая женщина за прилавком внимательно изучала свои ногти.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила она. – Или вы просто посмотреть?
– Просто посмотреть, – ответила я хриплым голосом.
Я бродила по магазину, иногда останавливалась, брала что-то в руки и притворялась, что рассматриваю – бог знает зачем. Я скользила взглядом по детской обуви: коричневые ботиночки с завязками, кожаные лаковые туфли с круглыми носами, балетки, усеянные вырезанными лаковыми цветочками, мягкие синие сандалии. Да, все эти дни я выискивала взглядом что-нибудь красное – красное пальто, красные туфли, – и перед глазами иногда мелькало что-то красное, как пятно крови. Но сейчас, в эту минуту, мне нужны были именно те самые туфли, никакие другие не годятся, и я бродила по магазину и высматривала их, прекрасно понимая, что мучаю себя напрасно, ведь прошло столько времени. Я брала в руки какую-нибудь пару, хотя она не имела ничего общего с теми туфлями, которые я и в темноте узнаю, с дырочкой-ромбом впереди и круглыми отверстиями по бокам, словно безусая мордочка какого-то зверька.
Обойдя весь магазин, я снова оказалась у прилавка с продавщицей. Ее глаза из-под век, покрытых серебристыми, словно иней, тенями, оценивающе взглянули на меня. К счастью, она меня не узнала.
Я прочистила горло и заговорила:
– У вас тут на витрине были туфли…
– Да, какие?
– Красные. – Наверное, я перешла на шепот, потому что она наклонилась ко мне через прилавок, чтобы лучше слышать. – Сто лет стояли на витрине.
– Для мальчика, для девочки?
– Для девочки. С ромбовидным вырезом на носке. На застежке. Сандалии.
– Сандалии? О нет. Сейчас уже пошел школьный ассортимент.
– Школьный?
– Да. Сандалии закончились. Была распродажа.
– А как вы думаете… как вы думаете, вдруг одна пара случайно завалялась?
Она тяжело вздыхает:
– Ну, не знаю. Хилари! – она кричит в сумрак за приоткрытой дверью у нее за спиной.
Появляется Хилари – пожилая женщина в очках на цепочке, и мне приходится объяснять все сначала: витрина, вырез-ромб на носке, застежки, кожа красного цвета.
– Да, все верно. Распродажа закончилась. Впрочем… Почему бы тебе не поискать, Хлоя? Взгляни-ка под витриной. Я туда все убираю.
Хлое очень не хочется утруждать себя, это видно невооруженным глазом. Но она начинает открывать одну за другой зеленые коробки, которые стоят под витриной, и каждый раз, поднимая крышку, она произносит: «Нет. Нет. Нет». Словно ее вынуждают заниматься бессмысленным делом, заранее обреченным на неудачу.
– А почему вы пришли без девочки? Обувь же нужно примерять, – говорит Хлоя, открыв последнюю коробку и произнеся свое «нет».
Пожилая женщина резко ее обрывает:
– Хлоя, ступай, посмотри в кладовке. Может быть, они там.
И я понимаю, что Хилари меня узнала, просто из деликатности не подает виду.
– Не волнуйтесь, мы непременно найдем их. Если они остались.
У меня перехватывает горло от ее доброты, от ласкового голоса. Я стою и жду, пока Хлоя закончит весьма беглый, как я подозреваю, осмотр кладовки.
– Я пойду помогу ей. – Хилари исчезает в темной глубине кладовки и там, я полагаю, делает внушение Хлое, потому что в дверном проеме мелькает ее изменившееся лицо.
Какое-то время из кладовки доносится шорох открываемых коробок, потом появляется Хилари, которая торжественно несет в руках свою находку, а за ней следует Хлоя, которая пристально смотрит на меня из-за ее плеча.
– Я, конечно, не уверена на все сто процентов, но вы их искали? – Она поднимает крышку, и я вижу пару упитанных туфелек, они уютно устроились в коробке, словно птенцы, которые досыта наелись, пока сидели на жердочке в витрине, и теперь улеглись спать в гнезде, выстланном белой папиросной бумагой.
Я прижимаю одну руку к губам, а другой хватаюсь за прилавок, чтобы не упасть.
– Да, эти самые.
– Вот видите, какая удача. Вы успели в последний момент. В кладовку мы складываем всю непроданную обувь, которую отправляем обратно.
– Я могу их купить?
Я снимаю с плеча сумку, запускаю в нее руку в поисках кошелька. Хилари считывает штрих-код.
– А как же примерить, вы, что ли… – начинает было Хлоя, но пожилая леди перебивает ее:
– Двенадцать девяносто пять. Карточкой или наличными?
– Карточкой.
Мне даже удается вспомнить свой пин-код, и Хилари осторожно, нежно укрывает туфли папиросной бумагой и закрывает коробку.
– Прошу вас. Вот видите, нам удалось их найти, – говорит она.
«Нам удалось их найти». Я прижимаю коробку к груди. Можно ли считать это знаком? Если да, то что он означает? Я рассчитывала найти их на витрине, или если не их, то хоть что-нибудь красное. Но нашлись именно они, те самые, только в глубине, в темноте.
Я еще крепче прижала коробку к груди, чуть не раздавила ее.
– Благодарю вас. От всей души благодарю.
У тринадцатилетней Руби Флад есть страшный секрет: она видит заблудшие души мертвых людей. Мрачные и потерянные, они ходят по свету в поисках отмщения. Но девочка не боится их. Не страшится она и правды: ее родители ей неродные. Мысли о настоящих маме и папе не дают Руби покоя. Почему они бросили собственную дочь? Что с ней не так? Она должна отыскать их и узнать всю правду! Не взяв с собой ничего, кроме крошечного чемоданчика, она отправляется на поиски. Компанию ей составляет единственный друг – мальчик по имени Тень.
Амстердам, 1943 год. Юная Ханнеке помогает жителям города с провизией. Она не просто продавец, а настоящий искатель сокровищ – ей нравится, что можно быть полезной в столь страшное время. Однажды работа приводит ее в дом фру Янссен: женщина в отчаянии просит, чтобы ей помогли отыскать пропавшего подростка. С этого момента жизнь Ханнеке меняется. Чем глубже она погружается в расследование, тем яснее осознает все ужасы нацистской военной машины. А впереди ее еще ждут испытания.
За день до назначенной даты сноса дома на Принсесс-стрит Мэнди Кристал стояла у забора из проволочной сетки и внимательно разглядывала строение. Она не впервые смотрела в окна этого мрачного дома. Пять лет назад ей пришлось прийти сюда: тогда пропали ее подруги — двенадцатилетние Петра и Тина. Их называли девочками-мотыльками. Они, словно завороженные, были притянуты к этому заброшенному особняку, в котором, по слухам, произошло нечто совершенно ужасное. А потом и они исчезли! И память о том дне, когда Мэнди лишилась подруг, беспокоит ее до сих пор.
Откуда берется зло? Почему дети из обычных семей превращаются в монстров? И, самое главное, будут ли они когда-нибудь наказаны за свои чудовищные поступки? Дэрилу Гриру всего шестнадцать. Он живет с мамой и папой в Канзасе, любит летучих мышей и одиночество. Окружающим он кажется странным, порой даже опасным, правда не настолько, чтобы обращать на него особое внимание. Но все меняется в один страшный день. Тот самый день, когда Дэрил решает совершить ужасное преступление, выбрав жертвами собственных родителей. Читателю предстоит не только разобраться в случившемся, но и понять: как вышло, что семья не заметила волков у дверей – сигналов, которые бы могли предупредить о надвигающейся трагедии.
Алекс было всего семь лет, когда она встретила Голубоглазого. Мальчик стал ее первый другом и… пособником в преступлении! Стоя возле аквариума с лобстерами, Алекс неожиданно поняла, что слышит их болтовню. Они молили о свободе, и Алекс дала им ее. Каково же было ее удивление, когда ей сообщили, что лобстеры не говорят, а Голубоглазого не существует. Прошло десять лет. Каждый день Алекс стал напоминать американские горки: сначала подъем, а потом – стремительное падение. Она вела обычную жизнь, но по-прежнему сомневалась во всем, что видела.