Девочка в гараже - [51]

14. Решение

Мы ехали в Техас. Дети сидели на заднем сиденье, но мы с Элом, несмотря на них, нашли время поговорить об опеке над пока не родившимся ребенком Карен – пока что так, без окончательных решений. Мы умели говорить негромко и понятными только нам намеками.

По прибытии в Тайлер я думала только о конкурсе.

В течение четырех дней пятьдесят женщин одновременно появлялись в отеле, местных ресторанах, на мероприятиях. Мы носили ленты с надписями, поэтому нас знали по названиям наших штатов, а не по личным именам. Помню, мне нравились «Миссис Флорида» и «Миссис Миссури», но их имен я не запомнила.

Вскоре я поняла, насколько серьезно многие участницы относились не только к этому конкурсу, но и ко всем прочим. Для некоторых это было одно из самых ярких событий в жизни. Были среди них и те, кто обрел себя как личность, узнав о своем месте в финале конкурса. Я часто думала о своем озарении во время полета – теперь я могла прославить венец жизни, а возможность возложить мой венец к подножию креста стала моей высшей целью. Это избавило меня от беспокойства, мучившего других конкурсанток.

Но рядом с ними, почти со всеми, я чувствовала себя безнадежно провинциальной, неотесанной и бестолковой. Даже за кулисами их одежда, белье, личные парикмахеры и визажисты побуждали меня усомниться в моей утонченности. Мне приходилось напоминать себе, что моя ценность – в моем образе во Христе. К счастью, среди конкурсанток была небольшая группа христианок. Меня тянуло к ним, я спросила, не хотят ли они молиться и читать Писание каждое утро, между завтраком и обедом. Пятеро согласились, и мы стали собираться в небольшом помещении, прилегающем к банкетному залу. Мы молились друг за друга в повседневных делах, связанных с конкурсом. Слушая их молитвы и их истории о том, что даровал им Бог, я почти избавилась от неуверенности.

Были и собеседования, и фотосессии, и постановочные репетиции, и банкеты, и вечер с участием жен и мужей в местном ресторане, отделанном в стиле «кантри-вестерн». Четыре дня и три ночи пролетели незаметно. За все время я спала от силы часа три подряд.

Во время моего собеседования кто-то из жюри спросил:

– Когда этот конкурс закончится и вы вернетесь домой, о чем бы вам хотелось иметь возможность сказать: «Да, я этого добилась»?

– Ну, это легко. Мне бы хотелось знать, что я справилась с финальным танцем и удержалась на шпильках.

Судья рассмеялся, так и не догадавшись, что я не шучу.

В финале я, посмотрев в зал, увидела детей, сидящих рядом с Дейл и Лори. И меня переполнило чувство признательности за всю любовь и поддержку, которой благословил меня Бог. Я понимала, что моя личность никак не связана с результатами конкурса. Я – возлюбленная дочь Бога, который дал мне сыграть роль в жизни всех этих дорогих мне людей. Мне вспомнилась Карен и ребенок, которого она носила. Долго ли мне суждено играть свою роль в жизни этих двоих? Я не знала.

Конкурс закончился, я была готова вернуться домой. Не могу вспомнить даже, кто победил, – знаю только, что это была не я. Мне просто хотелось вернуться в Каспер, к жизни, дарованной мне там Богом. Я по-прежнему носила корону Вайоминга, но, что гораздо важнее, знала, что подчинилась Богу и сделала все, что в моих силах. Я поняла, что участия в конкурсах больше не будет – и я освободилась. Мой звездный час, «миг увенчания», пришел не на сцене, – он настал в небесах, на борту самолета. Этот опыт вызвал у меня чувство благодарности за мою простую жизнь вместе с семьей и помог острее, чем когда-либо, осознать, что повсюду, где я только ни появлялась, я носила венец жизни и была посланницей моего Небесного Отца.

Пока мы ехали домой, я думала о Карен и о новой жизни, что росла в ней. Когда мы вернулись в Каспер, нам с Элом понадобилось принять решение, способное изменить всю нашу жизнь.

Я никак не могла отделаться от мысли, что опекунство с его временным характером – не лучший вариант для малыша. Каково будет при этом ребенку? Захочет ли Карен, чтобы я на протяжении долгих лет возила своего подопечного к ней в тюрьму? Должна ли я буду рассказать ему всю печальную правду?

После нескольких дней поездки мы прибыли домой. Шел август, первым делом предстояло закупиться к школе. Мы с Элом отложили пугающий разговор еще на неделю.

Мой звездный час, «миг увенчания», пришел не на сцене, – он настал в небесах

Наконец время пришло. В субботу утром Эл заговорил первым.

– Я тут подумал: по-моему, временная опека – не лучший выход для малыша, – сказал он за чашкой кофе. – Разве это опора для ребенка?

Я вздохнула с облегчением, услышав в мыслях Эла отголоски своих.

– Все будет по-другому, если мы усыновим малыша, – сказала я. – Так у приемных родителей есть на него все права, а опеки могут лишить. Не хотелось бы мне, чтобы у нас снова забрали ребенка, – у меня заколотилось сердце при мысли о том отчаянии, с которым я спорила с сотрудницей Управления, умоляя защитить Ханну, но меня не слушали. В жизни Ханны я не занимала хоть сколько-нибудь юридически значимого места, разве что была матерью в патронатной семье, где она жила.