Девочка в деревянных доспехах - [2]

– Привет, дорогая, – с улыбкой сказала Дидра. – Тебе помочь?

Девочка не ответила. Ее качало из стороны в сторону, и, сделав еще шаг, она упала на колени. Дидра с тревогой заметила ее бледные ступни, торчащие из раструбов грязных, рваных джинсов: девочка была босая.

Дидра бросилась к ней. Наверняка алкогольное отравление. Если повезет, у девочки есть телефон и можно будет вызвать скорую.

– Эй! – позвала Дидра. – Ты меня слышишь?

Дрожа всем телом, девочка медленно свернулась в тугой комочек.

Дидра хотела накинуть ей на плечи свое пальто и тут уловила влажный, рыбный запах, будто девочка искупалась в реке.

Стоило же коснуться поношенного худи, как Дидру охватило странное чувство. Она словно падала спиной вперед в глубокий колодец, а небо поднималось все выше и выше.

По коже пробежал холодок.

Дидра схватила пальто и попятилась. Запустила руку в карман и нащупала там веточки. Крепко сжала их в руке. Больше она для защиты ничего не взяла: ни гирлянды из маргариток, ни кусочка серебра или пригоршни соли. «Старая дуреха», – обругала она саму себя. О чем только думала? Дидра оглянулась в поисках сугроба или лужицы стоячей воды. Ничего.

Девочка принялась издавать какие-то звуки, похожие на гортанное рычание. Впрочем, она не задыхалась, у нее не случился припадок, она не дрожала от холода.

Ее трясло от смеха.

Дидра выдернула руку из кармана пальто. Направила страх в руку, в пальцы и дальше в веточки. Кусочки дерева ответили, задрожав, и стали сплетаться лозой. «Ну же, скорее…»

В темноте они менялись, становясь чем-то иным. Узким и острым, пронизанным магией плетеным клинком.

– Я не желаю тебе зла, – сказала Дидра, но ее голос прозвучал не громче шепота.

Девочка выпрямилась, и капюшон упал с ее головы. Стало видно, что это вовсе никакая не девочка.

Она ударила Дидру по руке, и деревянный меч улетел в темноту. Дидра ахнула от боли: на внутренней стороне запястья остались тонкие царапины. Оказалось, что пальцы существа оканчиваются изогнутыми черными когтями.

Тварь в облике девочки сделала шаг вперед. От хромоты и следа не осталось. За спиной у твари, через дыры в худи, вылезли и со скрипом развернулись хрупкие, как у летучей мыши, костистые пальцы с болезненно-белыми кожистыми перепонками. Крылья.

– Прочь от меня, – прохрипела Дидра.

Тварь-девочка не сказала ничего. Спутанные, жидкие черные волосы падали на лицо, которое больше походило на череп: две черные прорези вместо носа и слишком крупные и круглые для человеческих, влажно поблескивающие темные глаза. Тонкие губы разошлись, обнажив сотни щербатых, похожих на камни в сырой пещере зубов. Тварь усмехнулась.

А потом, издав потусторонний визг, бросилась в атаку.

Холодными черными когтями чудовище впилось в плечи Дидре и понесло ее к реке. Дидра отчаянно задергалась, но опоры под ногами уже не нашла.

Вдвоем они врезались в поверхность Тандла, и Дидра ахнула, ощутив холод воды. Полы ее пальто взметнулись вверх. Дидра отчаянно брыкалась, но противник был намного сильнее. Он давил на нее сверху, увлекая их обоих на глубину.

Жуткое лицо кривилось в усмешке, глядя на Дидру…

Когти все глубже уходили в плоть, причиняя обжигающую боль.

Поверхность темной воды еще несколько мгновений бурлила и вот наконец успокоилась.

Наступила тишина. Только ветер шелестел в ветвях деревьев, пока наконец не пошел дождь.

Глава 2 Ром и изюм

Когда они съехали с шоссе, дождь пошел еще сильнее. Капли воды барабанили по крыше обтекаемой серебристой машины Бенджамина Амири – Гавелла и ручьями стекали по стеклам. Хэтти Амири – Гавелл, дрожа, сидела на заднем сиденье и поглядывала в лобовое стекло. Тихий скрип «дворников» убаюкивал, пока машина взбиралась на холм по извилистой дороге.

Позади, скрываясь во влажной серой дымке, оставался внизу неровный ковер травы, камней и овец. Хэтти протиснулась вперед между сиденьями и взглянула на экран папиного телефона. Ехать оставалось еще тридцать две минуты.

– Ты не слушала!

Она моргнула и обернулась к Джонатану. Братишка кутался в большую куртку, но под ней на нем была, как обычно, линялая черная футболка с принтом «Короны Эльтрата». Из-под обтрепанной вязаной шапочки-обезьянки – на уши свисали ее лапки – выбивались буйные черные кудри. Шапочку связала мама. Папа говорил, что у нее на это ушел год и шапочка стала первым – и последним – ее рукоделием.

– Слушала.

– А вот и нет. Что я сказал?

– Что-то об очках урона. Ты говорил, что у болотных эльфов их больше, чем можно подумать. Или меньше.

Джонатан закатил глаза.

– Это было десять минут назад! Я же не постоянно говорю о «Короне Эльтрата».

– Только тогда, когда не спишь, – сказала Хэтти.

Джонатан ударил ее в плечо, но ему было всего-то семь лет, поэтому получилось не больно. К тому же Хэтти знала, что бьет он не всерьез.

– Я спрашивал, сколько нужно дракону проглотить овец, чтобы наесться?

Хэтти глянула на промокших овечек за стенами из каменной кладки. Заставила себя подумать.

– Не знаю… Три?

– Три? – Джонатан фыркнул так, будто ничего глупее в жизни не слышал. – Это взрослому дракону-то? Серьезно?

Хэтти вздохнула.

– Ну, спроси у бабушки, когда приедем.

– Бабушка странная, – ответил Джонатан.