Девочка со шрамами. Истории, которые помогают жить - [4]
Плохая стратегия.
#ЗАМЕТКИНАПОЛЯХ
Июлина никогда не сможет ни забыть, ни смириться с тем, что ее вот так оставили когда-то, бросили в отдельную жизнь, словно щенка с лодки.
Нельзя просто взять и вычеркнуть такой объем неподъёмных для ребенка переживаний. В какой-то части взрослой, успешной, классной и веселой девчонки всегда будет жить та маленькая, растерянная, брошенная девочка, ищущая маму в разных людях.
Но обходиться с этой данностью можно по-разному.
Июлина старается сделать так, чтобы история ее детства не была основополагающей в жизни. Многому приходится учиться с нуля: открываться, доверять, общаться, сближаться, прощать, отпускать. Она старается говорить про то, что случилось, выпускает это и ищет пути преодоления всей той боли и страха, одиночества, отвержения, что когда-то на нее навалились. И… получается. Появляются друзья, появляется доверие, появляется желание быть с кем-то, обустроить собственный дом. Это небыстрый путь, местами тернистый, но преодолимый.
В профессиональной зоне своей жизни Июлина абсолютно счастлива. Она яркая артистка, блестящая певица, классный композитор и текстовик, с ней хотят работать, ее хотят видеть, ее ждут на сцене. Она любит свое дело, и рада тому, что может делать его профессионально.
Рядом с Июлиной очень тепло и спокойно. Вот есть такие люди, от которых идет мягкий свет. Не блаженный, не сверкающий, а именно мягкий. Я не знаю, замечает ли это свое сияние сама моя героиня, но мне кажется, что оно тоже про переработанный опыт, про выбор быть живой, несмотря на то, что внутри бывает очень одиноко и холодно.
В зоне отношений есть сложности, и назвать Июлину счастливой там пока вряд ли получится. Но. Она уже очень много смогла. И всяческие личные радости, благополучие и красивую любовь тоже обретет, нет никаких сомнений.
– Нет.
– Ты бы дала оставить себя в интернате?
– Да. Но я бы сделала это по-другому.!!!!
Глава 2
Аня
Соседка по палате уже в третий раз звонила своему возлюбленному и, не стесняясь окружающих, отчитывала его за то, что он принес клубнику не того размера. «Ну неужели так сложно найти крупную! Ну почему я должна с этой мелкой возиться? Мыть неудобно, есть неудобно! Ты знаешь, я люблю большую ягоду! Большую!»
Аня поглядывала на вынужденную товарку с плохо скрываемым отвращением. Эта склочность, ноюще-обвиняющий тон и все поведение девушки вызывали раздражение и желание кинуть в нее чем-нибудь, желательно тяжелым. Лениво перебирая в голове варианты: тумбочка, стул, подушка, кружка, книжка – и представляя, как сейчас одним движением прекратит этот невыносимо противный поток слов, Аня не сразу услышала, что ее зовет медсестра.
– Ильина! Ильина! Да что ты будешь делать?! Оглохла, что ли? Ильина, к врачу зайди в кабинет. Господи, сил нет никаких, пока до всех докричишься. Дел других у нас, можно подумать, нет, бегать их, красавиц, по палатам собирать.
– Простите, я не услышала. Иду! Бегу!
Посылая в никуда проклятия, смешанные с причитаниями, медсестра, женщина лет пятидесяти, удалилась. Аня же вскочила, наскоро натянула мягкие флисовые пижамные штаны с разноцветными кляксами, сунула ноги в тапочки и заспешила к кабинету врача. Быстрый шаг до сих пор отдавал болью в низ живота, поэтому девушка морщилась при каждом движении.
– Артур Викторович, можно?
– Да-да, Анна, проходи.
– Сказали, вы звали. Еще один осмотр?
– Нет, чего тебя мучить, утром же смотрели. Анализы пришли. Все хорошо, можем выписывать. Домой-то хочется, наверное?
Доктор улыбнулся, протягивая Ане какой-то листок, испещренный показателями, данными.
– Хочется, конечно. А… а дальше как?
– Ну дальше, недели две на реабилитацию. Воздержание и от секса, и от спорта. Хорошие впечатления, не нервничать, не перетруждаться, в идеале бы съездить в отпуск. Там уже придет генетическая экспертиза, и по ее результатам можно будет начинать снова планировать.
На словах «снова планировать» Аня вздрогнула, да так, что Артур Викторович заметил.
– Чего такое? Ты что трясешься?
– Да я как-то пока, наверное, не хочу планировать.
– Ну ты обожди. Время пройдет, время, Анечка, все лечит. Главное – не раскисай. Всякое бывает. Не ты первая, не ты последняя. Природа, знаешь, мудрая. Принимает порой такие решения, ей виднее. Отойдешь, развеешься да забеременеешь еще раз, будешь еще вон у меня в родильном проклинать и сущность женскую, и весь род мужской.
– Наверное…
– Вот твоя выписка, можешь собираться. Звони своему супружнику, пусть приезжает, забирает. И печать не забудь поставить, а то больничный не оформят.
– Да мне не надо, я фрилансер.
– Фрилансер не фрилансер, а по правилам нужна печать. Все, жду тебя через две недели на контрольный осмотр.
– Спасибо, Артур Викторович.
Осторожно ступая, чтобы не спровоцировать очередной спазм в животе, Аня вышла из кабинета. Задержалась на минуту у двери, набирая сообщение мужу, после двинулась в палату.
Соседка остервенело чистила мелкую клубнику. Ее живот выпирал так, что пуговицы на халатике то и дело расходились. Аня старалась не смотреть в ее сторону. В другом конце палаты еле слышно постанывала девочка, недавно переведенная из реанимации. Она мучительно отходила от наркоза. Несколько дней назад Аня выглядела точно так же. Осторожно подойдя к кровати незнакомки, Аня прислушалась, вдруг пить просит или еще чего. Но та просто тихонько всхлипывала то ли от боли, то ли от осознания утраты, то ли от всего вместе.
