Девочка с персиками - [34]

– Я же ей сказал – "сделай срущего Моцарта"! И родителям ее сказал то же самое! Сто раз повторил! Вот увидишь, когда-нибудь она сама к этому же придет! Через год, через три, через пять лет, но непременно придет! Ты понимаешь, все равно, когда… Ведь это ее путь! Путь к славе! Земное ее предназначение, задуманное Всевышним!

Они это не видят, а я вижу… Они слепые, а я – зрячий! Алкоголь открывает мне глаза на истину!

Будилова понесло. Его монолог навязчиво вяз в ушах. Раздражал.

Мне же было глубоко насрать на будущее Карин и на ее небесное предназначение. Что же касается Бланки, то она Карин вообще не знала и даже не понимала своего маленького нечаянного счастья в связи с этим…

– Пойдем в Академию, – предложил я.

– Но у тебя там теперь ведь нет места, – возразил Будилов.

– Да, места нет, но есть фото-студия! По понедельникам у нас практикум по фотографии. Профессор Кодера на последней лекции сетовал на то, что никто не ходит на индивидуальные занятия.

Студенты ленивые. А там вообще-то супер! Пойдемте, я вас поснимаю!

Там вся аппаратура есть, только пленку по пути купим. Обрадуем старичка Кодеру! Он – симпатичный дед! Тридцать лет подвизался оператором в Голливуде! На старости лет вернулся в родную Австрию и стал профессором. Такие лекции читает! Такие приколы рассказывает!

Ой! Только к нему мало кто ходит! Фотография в Академии – свободный предмет, а народ-то ленивый – скучающие дети буржуазии, которые даже не знают, чего им хотеть, ненужные люди, нравственные и физические уродцы, такие, как, например, Карин. Я ведь у него – любимейший ученик, хотя тоже редко когда бываю. Пойдемте же скорей, развеселим деда!

Уже через несколько минут мы были на Шиллерплац. Бедный профессор

Кодера обрадовался до слез. Он все нам показал и рассказал, как всем пользоваться. Однако ассистировать отказался.

– Мастер не может ассистировать мастеру, – благодушно усмехнулся он в седую прокуренную бороду, отправляясь в убогий студенческий буфет пить кофе. – Работайте, работайте, работайте! Это – главная формула успеха! Разве не так? А?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Фото-сессия. "В тени наук" или "Я вас не понимаю, господин профессор!"

Как только мы оказались в фото-студии, Будилов сразу же стал раздеваться, плотоядно глядя на Бланку. Когда он снял трусы, его хуй торчал, словно школьная указка. Да и сам он был похож на свой возбужденный хуй – бритый наголо, жилистый, изогнутый в дугу.

Бланка, слегка краснея, принялась расстегивать джинсы, не отрывая взгляда от Будилова-хуя.

– Я понимаю, что вам хочется начать работу с ебли, но я предлагаю начать работу с работы, – строго сказал я, расстегивая кобуру фотоаппарата. – Вот замечательный фон, я имею ввиду доску, она, как нельзя кстати, исписана какими-то формулами!

Я взглянул на доску внимательней.

– Что же это за формулы? Ага – "Blendeautomatik, manuelle

Einstellungen", это профессор Кодера объяснял студентам, как высчитывать диафрагму в зависимости от выдержки, как снимать в ручном режиме и как регулировать автоматический. Время выдержки завесит от величины диафрагмы. Избитые истины, азы фотографии!

Пока я произносил свою тираду, Бланка разделась и в нерешительности переминалась с ноги на ногу рядом с Будиловым, ожидая моих указаний.

– Предлагаю назвать сессию "В тени наук или – я вас не понимаю, господин профессор", поскольку мы затронем проблему отношений учитель-ученик и ученик-учитель, вернее ученица-учитель и учительница-ученик. Это очень серьезный аспект человеческих отношений, поскольку сплошь и рядом ученицам хочется порахаться с учителями, а учителям с ученицами, но социальные рамки редко дают возможность для реализации подобных желаний. Я, например, когда учился в школе, мечтал засадить учительнице математики, а когда стал преподавать в университете, часто не против выебать какую-нибудь смазливую студентку.

– Так ты так до сих пор еще ни одну и не выебал? – искренне удивился Будилов.

– К своему стыду, нет, что-то меня останавливает.

– Тебе надо над собой поработать!

– Знаю, но это не так просто…

– Думаю, что каждая ученица не отказалась бы пососать хуй любимого учителя!

– Ладно, бери вон ту большую линейку и отправляйся к доске, а ты,

Бланка, садись на этот куб, вот так, свешивай ноги. Сейчас я выставлю свет. Как говорит профессор Кодера – свет это самая важная составляющая фотографии. Так, держи линейку параллельно хую! Хорошо!

Теперь с другой стороны. Теперь пусть Бланка станет к доске с линейкой, а ты садись на куб. Отлично. Еще один кадр…

Вернув ключ Кодере, мы распрощались с Бланкой, которой надо было идти на репетицию теософского танца, и поехали ко мне обедать.

– Я могу сварить тебе pasta al dento, – предложил я.

– А что это значит? – насторожился Будилов.

– Это спагетти, только слегка недоваренные, как это делают в

Италии, так, чтобы они чуть-чуть хрустели на зубах.

– Боюсь, мой желудок с этим не справится!

– Справится, справится, это вкусно.

Будилов оказался прав, после обеда ему стало хуйово, он лежал у меня на диване и громко стонал, когда позвонила Карин. Я сделал ему знак, чтоб он заткнулся.

– Будилов уехал? – спросила она.