Девочка на шаре. Когда страдание становится образом жизни - [11]

Шрифт
Интервал

– Он таки приспособил его? – Доктор даже приостанавливается, явно переживая удовольствие от моих новостей. – Вот рукастый! Это да, я ему идею подал, только там нужно было еще фиксатор придумать, чтобы ролики не уезжали, когда возле стола что-то делаешь или возле плиты. Нужен был упор, который бы рукой можно было включать. Ай да Степка! Витек, наверное, ему помог. Они вместе просто сила великая. Не пацаны – отрада моя.

Мы завернули в ближайшее кафе, где, судя по всему, его уже знали, улыбались и быстро принесли «то, что всегда». Моя солянка была лишь данью ноябрьской холодрыге, есть не очень хотелось. К тому же она пахла совсем не так, как то, что готовилось на Степкиной кухне.

– Так что вас мучает, дорогая барышня Арина? Что он не дает вам ему помогать? А с чего вы вообще решили, что ему помощь нужна?

– Ну не знаю. Мама его в больнице, я – взрослый человек, я же могу что-то для него сделать, вдруг что-то нужно. Вы же оказались тогда в критический момент рядом, тем самым спасли ему жизнь, я тоже…

– Я спас? Это когда же? У таких детей любой момент может быть критическим, особенно когда боли начинаются и есть шанс, что атрофия будет распространяться.

– Когда у него бабушка умерла и, по его словам, все вернулось, хотя они думали, что все уже остановилось. Я не очень знаю, что тогда с ним происходило. Вы вообще знаете его историю? Он мне не рассказывает, замыкается, когда я его про отца спрашиваю.

– Так вы и не спрашивайте. Зачем вам знать то, что другой рассказывать не хочет? Что вам мешает уважать чужое нежелание? Мало ли, по каким причинам ему важно не раскрывать перед вами свое прошлое. Ему может быть стыдно, страшно, он может бояться вас потерять, напугать. Он может, в конце концов, не хотеть испытывать боль, вспоминая. Что вам его прошлое? Настоящего может быть вполне достаточно. Вот вы что видите, когда смотрите на парня?

– Я вижу… мальчишку с русой челкой, в бандане, когда готовит. Щуплого, подвижного, сильного, наверное, иначе он не смог бы пересаживать самого себя со стула в коляску и обратно. Умного и взрослого не по годам, хотя, если честно, не очень знаю, какими должны быть дети в тринадцать лет. Такого… с достоинством, как вы правильно сказали. С силой духа какой-то, его приятно слушаться, он так мягко, но в то же время твердо командует. С печалью глубокой и с полными шкафами скелетов.

– Неплохо, совсем неплохо. Не так мало, как мне казалось. Что же вас тогда удивляет, что он просить не умеет? Чтобы просить, нужно признать свою беспомощность. А это ему пока трудно, с его историей тем более. Пока быть сильным духом и показывать, как многое на самом деле он может, – это настоящее спасение для него. Вот вам почему было бы страшно стать инвалидом?

– Мне? – «Ну у него и вопросики», – подумала я. – Для меня… наверное, самое страшное – это беспомощность и зависимость от заботы других, невозможность сделать все самой, потеря свободы.

– Вот видите, как просто. И чем шире остается зона возможного, тем больше остается смысла жить. Ведь вы не назвали еще кое-что, с чем такие дети вынуждены жить почти постоянно. Это боль и постоянный страх боли. Это страх отвержения мира и частая встреча с этой отверженностью, и это страх смерти, которая стоит к ним часто гораздо ближе, чем к нам с вами. И если всего этого вдруг становится слишком много, должен возникнуть особый смысл, чтобы оставались силы и желание проходить через это. И этот смысл для многих из них – быть нужным, не быть обузой. Быть способным не только позаботиться о себе, но и еще о ком-то. Ведь тогда все не зря. Чрезвычайно мучительно, моя дорогая, жить, не имея смысла. Особенно если ты инвалид. Здоровому-то не под силу. А уж больному человеку и подавно. Понимаете?

– Да, понимаю. Но ведь вы явно помогаете таким детям, и не только как врач. Вы чем-то очень поддержали его после смерти бабушки. И он принял вашу помощь. Что вы сделали?

– Ничего. Я просто был с ним рядом. Приходил каждый день после работы, уставший и голодный, а он просиживал весь день у окна: ни читать не мог, ни делать ничего не хотел. Инга в больницу слегла в предынфарктном состоянии. А он врубит Бетховена или Скрябина (я не очень-то в музыке разбираюсь) на полную мощь и сидит целыми днями. А я приходил, и ему нужно было встречать меня, музыку свою выключать, готовить, продукты закупать. Бандану вот ему купил. Все ругался на него, что не дело это – с немытыми патлами по кухне разъезжать. Неудобно ему было, инвалидное кресло низкое, но ничего, готовил, куда ж деваться-то.

Первые три дня вообще со мной не разговаривал. Приготовит, поедим. Я посижу, подремлю прямо там, на кухне. И домой. Только на третий день он расплакался, про бабушку рассказал. Я ему массаж стал делать. Его ведь на процедуры не увезешь, да и на массажиста у них денег не было. А массаж нужен. Очень. Только к его спине прикоснулся, так тот и расплакался. Но и массаж, конечно, болезненный. Тут не захочешь, заплачешь. Но вы понимаете, дело-то не в физической боли. Она – просто разрешение. Как поплакал, так, вижу, полегчало. Значит, будет жить, подумал я. Вот тогда идею с офисным стулом ему и подал. А дней через пять Инга вернулась, ну и все. Боли у него ослабли. Музыку стал другую слушать.


Еще от автора Ирина Юрьевна Млодик
Жизнь взаймы. Как избавиться от психологической зависимости

Многие из нас за свою жизнь хотя бы раз испытывали это потрясающее состояние – удивительного единства, ощущения участия в нерушимом и блаженном «мы». Эта книга о слиянии с другим, которое так похоже на любовь, что перепутать очень легко. Она состоит из двух частей. В первой части вас ждет рассказ о пути внутреннего преображения главной героини Тани, о ее взаимоотношениях с матерью и возлюбленным, об обретении самой себя. Во второй части автор – известный психолог Ирина Млодик – разбирает явление психологической зависимости как профессионал.


Метаморфозы родительской любви, или Как воспитывать, но не калечить

Эта книга о родительской любви. О том, каким образом мамы и папы, абсолютно убежденные в том, что творят благо, пытаются влиять на своих детей, и к чему это может привести. О том, как и когда родительская власть превращается из опоры и необходимости в разрушительную силу. О последствиях такого насильственного воспитания и альтернативных способах выстраивать отношения с собственными детьми.Книга адресована всем, кто готов задумываться над тем, что именно мы делаем, воспитывая наших детей, и сделать все возможное, чтобы насилия в мире стало меньше.


Эти беззащитные подростки

Эта книга расскажет им и вам, как справляться с психологическим взрослением и тем, что может преподнести жизнь подростку, постепенно все больше выходящему в «большой» мир. Знания всегда дают опору, которая так нужна детям и родителям в этот непростой для всех период, чтобы пережить подростковый протест, приобрести взрослые навыки, стать ответственным и активным, но не перейти черту. В этой книге – не только психологические ориентиры по жизни в подростковом мире, но и важная информация о тех законах или последствиях, с которыми может столкнуться любой подросток, и ваш в том числе.


Карточный дом. Психотерапевтическая помощь клиентам с пограничными расстройствами

По мнению автора, у каждого из нас есть пограничные способы реагирования, но у кого-то они глубоко запрятаны, а для кого-то стрессом является жизнь как таковая, и потому эти способы превращаются в «пограничную организацию личности». Психиатры и психоаналитики помещают «пограничников» между невротиками (условно психически здоровыми людьми) и психотиками (психически нездоровыми). Задача автора – понять качественные особенности структуры психики таких людей.Первая часть книги посвящена феноменологии: анализу условий, в которых формируются такие особенности психики, способов обхождения «пограничника» с собой, с окружающими, с миром.


Книга для неидеальных родителей, или Жизнь на свободную тему

Эта книга – не руководство по эксплуатации прибора под названием «ребенок», это размышления и наблюдения опытного психолога, работающего со взрослыми и детьми, чьи судьбы, истории и примеры могут помочь каждому, кто хочет вырастить счастливого человека, творящего собственную судьбу, она о том, как не воспитывать, а жить любя. Книга будет интересна как просто родителям, так и всем, кто так или иначе связан с детьми и проблемами детства.


Пока ты пытался стать богом… Мучительный путь нарцисса

Книга включает в себя роман и психологическую статью. И роман, и статья – о людях с нарциссическими нарушениями. Обычно нарциссом принято называть самовлюбленного, эгоистичного человека – почти все помнят миф о Нарциссе, погибшем от любви к себе. В психологии же речь идет о нарциссическом характере, который лишь отдаленно напоминает бытовое представление.Автор предлагает взглянуть на жизнь нарциссов с двух сторон: с точки зрения людей, рядом с ними живущих, и с точки зрения психотерапевта, с ними работающего.Для психологов, психотерапевтов и широкого круга читателей.


Рекомендуем почитать
Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


По ту сторону

Типичная жизнь мегаполиса: работа, дом, посиделки с друзьями, вечерний просмотр телевизора. Этот мир дает нам буквально всё, чтобы мы почувствовали себя счастливыми. На первый взгляд Даррен Сангвин — типичный представитель этого мира счастливцев. Шесть лет назад он получил всё, чего хотел: вырвался из родного захолустья и покорил большой город. Но достаточно ли этого, чтобы обрести счастье? Одиночество. Апатия. Бескрайняя усталость. Что ещё скрывается по ту сторону?


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Гитл и камень Андромеды

Молодая женщина, искусствовед, специалист по алтайским наскальным росписям, приезжает в начале 1970-х годов из СССР в Израиль, не зная ни языка, ни еврейской культуры. Как ей удастся стать фактической хозяйкой известной антикварной галереи и знатоком яффского Блошиного рынка? Кем окажется художник, чьи картины попали к ней случайно? Как это будет связано с той частью ее семейной и даже собственной биографии, которую героиню заставили забыть еще в раннем детстве? Чем закончатся ее любовные драмы? Как разгадываются детективные загадки романа и как понимать его мистическую часть, основанную на некоторых направлениях иудаизма? На все эти вопросы вы сумеете найти ответы, только дочитав книгу.


Город скорби

Астрахань. На улицах этого невзрачного города ютятся фантомы: воспоминания, мертвецы, порождения воспалённого разума. Это не просто история, посвящённая маленькому городку. Это история, посвящённая каждому из нас. Автор приглашает вас сойти с ним в ад человеческой души. И возможно, что этот спуск позволит увидеть то, что до этого скрывалось во тьме. Посвящается Дарье М., с любовью.


«Люксембург» и другие русские истории

Максим Осипов – лауреат нескольких литературных премий, его сочинения переведены на девятнадцать языков. «Люксембург и другие русские истории» – наиболее полный из когда-либо публиковавшихся сборников его повестей, рассказов и очерков. Впервые собранные все вместе, произведения Осипова рисуют живую картину тех перемен, которые произошли за последнее десятилетие и с российским обществом, и с самим автором.