Девочка, которая сходила за суси - [2]

И это не считая персонала клиник или больниц. Доктора, медсестры, интерны, техники, физиотерапевты, парамедики — все они стандартные, бесперые двуногие. Таков закон. Легальную врачебную практику не разрешается открывать существу в облике, отличном от основного человеческого, даже если у тебя уже есть докторская степень. Надо полагать, это потому, что аппаратура в основном на двуногих рассчитана. Хирургические инструменты, операционные, стерилизационные, даже хирургические перчатки: пальцы там слишком короткие, их тупо не хватает. Ха-ха, такой уж у суси юмор. Может, не такой прикольный, но свежие анекдоты заставляют двуногих ржать до уссачки.

Не знаю, сколько двуногих за год (грязевой или юпитерианский) решаются уйти за суси, и тем более не представляю себе статистического распределения причин, их к этому побудивших, но, в любом случае, мы тут не все в одной лодке, статистики не на моей орбите, поэтому мне известно лишь, что каждые восемь дек примерно дюжина двуногих подает заявки. Странные при этом творятся дела.

В старые дни, когда я проходила переделку, этим никто не занимался просто так. В большинстве случаев сходить за суси вынуждали либо смертельная болезнь, либо непереносимое по меркам двуногих — в условиях третьей планеты от Солнца на уровне моря — уродство. Иногда, однако, в ход при класификации уродства шли социальные или, точнее говоря, юридические факторы. Исходное Поколение почти все набрано из инвалидов или смертников, живущих взаймы.

Теперь, если хотите знать, мы всем говорим, что ИП продержалось шесть лет; нам положено пользоваться грязевым календарем, даже в разговорах друг с другом (все здесь спокойно переводят единицы времени из одной шкалы в другую, даже в уме), то бишь на самом деле это семьдесят грязевых. Двуногие утверждают, что поколений было три, а не одно. Пускай себе так думают, пускай пререкаются. Они обо всем горазды спорить, они просто рождены для срачей. У двуногих и логика строго двоичная, ничего другого они представить не могут: 0 или 1, да или нет, истина или ложь.

Но при переделке первым утрачивается двоичное мышление, и происходит это быстро. Я никогда не слышала, чтобы кто-то сожалел об этой утрате; я-то уж точно не жалею.

* * *

Как бы там ни было, а мне кажется правильным навестить Фрай в одном из госпиталей на Паутинных кольцах. Все крыло режимное, вход по спискам. Странное дело: отирается тут двуногая на полу и ничем больше не занята, кроме проверки по списку. Я уж думаю, может, я станцией ошиблась, но двуногая находит меня в списке и подтверждает, что я могу войти и повидаться с Ла Соледад-и-Готтмундсдоттир. Я не сразу соображаю, кого имеет в виду двуногая — и как так отсюда получилась наша девочка Фрай? Я пробираюсь через нечто вроде воздушного шлюза — там еще один двуногий, ждет меня. Он пользуется двумя палками с липучками на концах, у него неплохо получается, но я-то вижу, что он в этом деле новичок. То и дело одна нога касается пола, ему так психологически легче, словно это ходьба.

Проведя в суси так много времени, видишь двуногих насквозь. Я не хочу, чтоб это прозвучало пренебрежительно, я и сама когда-то двуногой была. Мы все начинали бесперыми двуногими, никто не рождается суси. Но многим из нас хотелось бы родиться суси, а в обществе, которым управляют двуногие, такое заявление воспримут напряжно. Что не умаляет его истинности.

Мы с проводником преодолеваем целый радиан до следующего шлюза.

— Туда, пожалуйста, — говорит он. — Я дождусь вашего возвращения.

Я благодарю его и ныряю дальше, рассеянно задумавшись, правильно ли поступила, ведь он тут, судя по всему, избыточен для функциональности, как это называет тетя Хови. Несколько отводов трубы загерметизированы, спрятаться негде, ускользнуть некуда. Я знаю, как богата Фрай, знаю, что ей приходится нанимать людей, чтоб они тратили ее деньги, но есть же разница между тратами и расточительством.

Вот и наша девочка, лежит на больничной койке, огромной, почти как кольцевой айсберг, на который налетела Фрай. Она арендует целое крыло — все стены убраны, чтобы создалось впечатление одной частной палаты. В дальнем конце какие-то сиделки, потягивают кофе из груш. Заслышав меня, отлепляются и шарят вокруг, но я им сигналю всей осьмушкой — порядок, не переживайте, я просто посетительница. Они успокаиваются.

Фрай в гнезде из подушек выглядит неплохо, но как-то сыровато. У нее на голове наросло почти три сантиметра — наверное, чешется, она туда все время лезет. Несмотря на заключенную в инкубатор ногу, она настаивает, чтобы я обняла ее крепко-крепко, четыре на четыре, потом указывает рядом с собой.

— Чувствуй себя как дома, Арки.

— Разве посетителям положено на койке сидеть? — спрашиваю я, зацепившись парой рук за ближайшую хваталку. Оттуда выкатывается раскладной стул для двуногих. Тут все предусмотрели, чо.

— Не положено. Правило такое, но пока я тут рулю, можешь на него забить. Смотри, эта койка ж реально больше нашей каюты. Мы тут целой командой могли бы пикник устроить. Я была бы не против. — Она демонстративно облизывается. — Как там все, сильно заняты?