Девочка, которая любит - [18]

– Ну и зачем нам охрана, по-твоему, если он знает, кто мы такие? – спросил я.

– А что это значит «недотянули», если всего-то десять дней прошло? – спросила она.

Ответов у нас не было.

– Почему Кира приходила сюда, что вообще с ней происходит? – почти простонал я.

– Понятия не имею. – Голос девочки звучал испуганно и вроде как жалобно. – Похоже, твоя сестра… ну…

– Ну что?!

– Возможно, этот мерзавец Гай все же подверг ее операции, – с отчаянной решимостью выдала Иола, тревожно ловя мой взгляд. – И она больше точно не Расколотая. Возможно, даже наоборот, Соединившаяся, как флэмм и сказал.

– Но как… но с кем… атланты ведь на дороге не валяются, особенно которые без пары!

– Это мог быть Димка, – пробормотала себе под нос Иола, на этот раз пряча глаза.

Я похолодел и замер, раздавленный пониманием того, что так все и было на самом деле. Ну а как еще, я ведь и сам прежде об этом думал. Теплая ладошка Иоланты коснулась моего плеча, сначала совсем легонько. Потом я ощутил тычок посильнее и малость вышел из ступора.

– Алеша, не думай пока об этом, у нас есть всего лишь догадки. Давай сначала разберемся, что вообще тут творится.

Говоря это, она вытаскивала из наших рюкзаков плотно запечатанные мешки с запасной одеждой и обувью. Мы отвернулись друг от друга и переоделись. Когда я натягивал футболку, наткнулся ладонью на багровую ампулу и сказал:

– Да, нам надо разнюхать все насчет этой штуки. Зря, что ли, она тут даже на домах нарисована? Я кожей чувствую, все на ней завязано. Но спрашивать напрямую нельзя – враз спалимся.

Иола что-то рассеянно промычала. Я снова перевел взгляд на портрет женщины и мальчика-флэмма.

– А вот интересно, где теперь жена и сын этого типа?

– Ты что? – напустилась на меня девочка. – Их нет в живых, разве не видишь?

– Как, прости, я могу это видеть?

Иола с тяжким вздохом приблизилась к портрету, стала на цыпочки и потыкала пальцем в свисающие с рамки небольшие веночки типа ловцов сна, только сплетенные из разноцветных перышек какой-то местной птицы.

– Вот это – траурные венки. Древние делают их не из цветов, а из перьев, ясно?

– Но это странно, – сказал я. – Древние ведь давно научились лечить все болезни, разве у них еще умирают молодые, тем более дети?

– Алешка, ты что, в самом деле ничего не понимаешь? Да, так у Древних, только у тех Древних. – Иола неопределенно потыкала куда-то рукой. – А мы сейчас вроде как на изнанке того Нижнего мира, на его теневой стороне. Здесь все иначе и всего можно ожидать…

– Ладно, главное, что у нас тут прочное положение, ноги целовать готовы, – подытожил я. – Сейчас пройдемся по городу, все осмотрим, заодно выясним, как еще можно выбраться на поверхность – вон как флэмм удивился, что мы причапали по воде. А наверху уже будем все это обмозговывать…

В этот момент в беседку вернулся хозяин. Его сопровождали двое – биод и циклоп. Меня поразили недобрые, мрачные лица наших потенциальных охранников. Эти представители столь знакомых нам рас выглядели почти чудовищами, хорошо хоть, почтительно настроенными: оба проделали сложные манипуляции, приветствуя нас, после чего по земному склонились в низком поклоне. Оба держали наперевес вроде как железные палицы, биорд поменьше, а циклоп размером с кузов легковушки.

– Сюда мы сегодня уже не вернемся, – предупредил я хозяина, закидывая за спину рюкзак. Он ничего не ответил, только бросил на меня очередной умоляющий взгляд.

Глава пятая Мольба

Пещера, в которой мы оказались, в целом здорово напоминала знакомые нам поселения Нижнего мира – в этом мы убедились, пройдя до ее центра, – и была достаточно велика. И, как в центре столицы высился дворец Великого Жреца, здесь в земляной свод упиралась вершиной башня с облицовкой из черного камня, при одном взгляде на который у меня заныла ступня.

От башни кругами разбегались привычные домики, однако почти каждый был обнесен широким рвом с подъемным мостиком со стороны дома, а в живых изгородях и на заборах поблескивали щедрые навороты колючей проволоки с бубенчиками. И народу на улицах было не слишком много, а те, кто был, двигались вроде как с оглядкой, тревожно зыркая по сторонам. Заметив нас, отвешивали низкие поклоны, хотя я никогда еще не ощущал во взглядах, исподволь бросаемых на меня, столько пугливой ненависти.

Страж-циклоп следовал за нами по пятам, зловеще помахивая палицей, тогда как страж-биорд парил в воздухе почти над нашими головами, словно защищая от неведомой опасности сверху. Так они что, от местных жителей нас оберегали? Да что же такого гад Печерский натворил в этих землях?

Навстречу нам по искусно вымощенной мелкими плоскими камешками мостовой двигалась семья флэммов: муж и жена, оба еще совсем молодые, а между ними девочка лет шести, в красном платье. Она держала за руки обоих родителей, но не прыгала и не висла на них, как все дети на свете, а шла тихонько, опустив глаза на носочки своих забавных белых туфелек с застежкой-бабочкой. Ей как будто нездоровилось. Не знаю почему, но я засмотрелся на малышку, даже замедлил шаг. Вот в тот момент все и началось.

Девочка сначала замерла, как будто ей в туфлю что-то попало и стало трудно идти. Затем вскинула голову, с шумом втянула в себя воздух, ее испуганный взгляд заметался по лицам родителей. Еще через мгновение тело ее неестественно изогнулось назад, так что золотистая макушка почти коснулась подошв туфелек. Вывернувшись из рук взрослых, девочка рухнула на спину и забилась в конвульсиях, издавая жуткие горловые звуки, похожие на клекот. Застыв на месте, я смотрел, будто в кошмарном сне, как конечности малышки то вытягивались метра на два, то рывком сокращались, словно резиновые.