Девочка, которая любит - [10]

– Возможно, пока она просто не может… – Тут я прикусил себе язык, понимая, что эта фраза его точно не утешит.

– Ты так считаешь? Но сегодня ночью она подходила к нашему дому.

– Что?! – Я вскочил на ноги, но тут же усилием воли заставил себя плюхнуться обратно. – Просто Леша очень переживает за сестру, он будет рад хоть каким-то новостям.

– Будет рад, говоришь? Да вот новости не слишком добрые. Где-то часов в пять утра я подошел к окну на кухне, глянул вниз и увидел там свою дочь. Эти Древние под каждым кустом натыкали подсветку, так что ошибиться я не мог. Кира стояла с запрокинутой головой и смотрела прямо на наши окна. Тут я, конечно, совершил ошибку: распахнул окно и окликнул и только после этого бросился вон из квартиры. Но когда спустился, она уже исчезла, испарилась. Я пять часов бегал по всему городу, звал ее… Все тщетно.

Я не находил слов. То, что Кира была здесь, значило очень многое. Значит, я не ошибся, и приор со своими приспешниками и пленниками в самом деле не покинули город. Но и не замуровались в потайных пещерах, раз сестра имеет возможность выбираться наружу. Стоп, кто же выводит ее наверх, ведь для Расколотой это очень трудный путь?

– Простите, нужно идти, меня ждут! – Я понял, что если останусь, то обязательно чем-то выдам себя. А сказать отцу окончательную правду я пока не был готов, просто боялся, что она его доконает.

– Спешишь, Дима? – Голос его звучал разочарованно. – А я надеялся, что мы позавтракаем вместе, жена, судя по запахам, что-то вкусное приготовила.

Он втянул ноздрями воздух и неубедительно изобразил оживленный интерес:

– Так что, составишь мне компанию?

Мне показалось, сейчас он добавит «сынок», и я брошусь ему на шею. Но этого не случилось, так что я всем видом изобразил жуткую озабоченность:

– Нет, мне правда пора, столько дел! И я уже завтракал в лагере.

Отец больше не спорил, только пожал плечами и проводил до входной двери. А когда я уже стоял на площадке, вдруг спросил:

– Значит, атланты взяли сторону этих Древних, да? Против людей?

– Так ведь у нас и выбора не было, – почему-то стал оправдываться я. – Если бы оружие Древних использовали пажисты – вот это была бы катастрофа, они знаете какие мерзавцы? И вовсе мы не против людей, разве людям плохо в этом новом мире?

Отец дернул уголком рта, вроде как улыбнулся. И сказал:

– Ладно, Дима, дорогу к нам теперь знаешь. И если от Лешки нашего будут известия – ты будь другом, сразу забеги, договорились?

– Обязательно!

Вниз по лестнице я шел очень медленно. Мозги просто плавились от жалости к отцу и от тревожных мыслей о сестре. Получается, Кирка оказалась достаточно сильной, если, став Расколотой, не лежит в лежку, а бродит по городу, пусть и через месяц после случившегося. Но почему, в самом деле, не зашла домой, если свободна? Какой ей смысл теперь оставаться под землей? Разве только приор Гай держит ее на тех же поддерживающих уколах, что и Димку.

Вдруг меня поразила жуткая мысль: а может, сестра вовсе и не Расколотая больше? Приор мог в экстренном порядке подвергнуть ее операции, ведь после смерти Печерского у него больше не осталось в союзниках атлантов. Может, теперь она пара Димки или Ивана! Даже думать об этом было дико и тошно.

Я вывалился из парадного и вынужден был присесть на ступеньку, чтобы взять себя в руки.

Глава третья Багровая ампула

Стук железной двери заставил меня вяло перевести взгляд в сторону звука. Дверь в разинское парадное была распахнута настежь, а по ступенькам медленно и осторожно спускалась чрезвычайно нагруженная женщина. Обеими руками она сжимала ручки десятилитровой кастрюли, вдобавок на локтях висели шуршащие хлебные пакеты, а под мышкой торчали пластиковые бутыли с водой. Женщина деловито устремилась в сторону стола, наверное, она была вроде как дежурная по кухне. Только секунд через десять до меня дошло, что это мать Таси и Ивана.

Я вскочил на ноги, вглядываясь в суетящуюся у столов женщину. Прежде я видел ее пару раз, всегда растрепанной и в халате – теперь же на ней было почти летнее платье, короткие волосы блестели на солнце, и на лице не прослеживалось никаких следов недавних злоупотреблений. Пока я рассматривал женщину, появился и Разин-отец со сковородкой в руках. Вдвоем они начали бойко шуровать в печи, разводя огонь.

Сначала я намеревался просто подойти к ним, спросить о Тасе и Ваньке. Могут ли родители быть так веселы и безмятежны, не зная, где их дети? Сознание услужливо подсказало: могут, моя мать вон тоже в ус не дует. И у меня родился другой план.

Я вспомнил слова отца, что теперь мало кто запирает двери в квартиры, особенно когда ненадолго выходят во двор или нагружены по максимуму. А дверь в парадное так и стояла призывно распахнутой. Я вскочил, прокрался вдоль стены дома под прикрытием цветущего палисадника, мигом взлетел на пятый этаж. Так и есть, между дверью в квартиру и косяком оставалась щель с мою ладонь. Я глубоко втянул в себя воздух – и шмыгнул внутрь.

Заглянул сначала в гостиную. Там было свежо и очень чисто, на диване резвились, охотясь на хвосты друг дружки, два котенка, белый и рыжий. Прежде Тасе не разрешали заводить животных, а она так мечтала хотя бы о попугайчике. Неужели она дома? Задыхаясь от волнения, я рванул в ее комнату и застыл на пороге, стиснув зубы от разочарования. Пусто. Каждая вещь лежит на своем месте и словно кричит о том, что ее давно не касались руки юной хозяйки. В этой комнате больше не было жизни.