Девочка из Франции - [103]

— Вы, преданные дочери нашей родины, знаете, что означает для нас красное знамя. Вы знаете — не так ли? — что во имя этого красного знамени много дорогих наших братьев пролило свою кровь, пожертвовало своей молодой жизнью. Все мы — сыновья и дочери новой, более счастливой эпохи. Мы хотим под этим знаменем жить и творить, строить прекрасное будущее. Мы будем стойко охранять свободу, добытую в таких тяжелых боях. Красный галстук, который вы наденете сегодня, — это частица знамени нашей родины. Вы, ребята, все с равными возможностями вступаете в жизнь, и только от вас зависит, как далеко пойдете вы по тому пути, который сами изберете. Путь этот определяют ваша преданность родине, прилежание и поведение, достойное честного человека. Подумайте, как велика ваша семья! В самых отдаленных уголках страны, в самых маленьких деревушках живут ваши друзья — и не только в Венгрии, но и за ее рубежами, везде, где есть честные, благородные люди! — Офицер обеими руками оперся о стол, покрытый красной скатертью. — Вы маленькие, но уже думающие люди. Вы знаете, что совсем не так давно в нашей стране все было по-иному. Уже восемь лет, как жизнь у нас совершенно переменилась. Каким было мое детство? Я раздувал мехи в кузнице, неподалеку от Пешта, грудь у меня была впалая, дыхание хриплое… Я был голодным оборвышем, без всяких надежд на будущее. Мой отец погиб на войне, мать убило осколком бомбы, когда она на попутной телеге везла на рынок в Будапешт фрукты и яйца, чтобы купить мне обувь к зиме. Месяцев шесть я кое-как перебивался в родной деревне, словно бездомная собачонка… Ел, когда кто-нибудь сжалится и покормит, спал там, где находился для меня теплый закуток, в котором можно было вытянуть ноги… В нашем-то домишке все стекла вылетели, да и двери с петель сорвало, когда однажды ночью бомбили железную дорогу… Дом стоял на самом краю деревни, как раз у железнодорожной линии, что вела в Пешт. — Легкая улыбка осветила лицо молодого офицера, и он развел руки быстрым, энергичным движением. — А потом подхватила меня могучая сила и понесла вперед. Из маленького, чахлого, обреченного на гибель ученика кузнеца она выковала человека. Я рассказал вам об этом для того, чтобы вы могли измерить всю разницу между минувшим и настоящим. Ваш дальнейший путь поведет вас в Союз трудовой молодежи, а оттуда — прямо в партию. Партия будет для вас до конца вашей жизни вождем и руководителем, в которого вы может твердо верить и который поведет вас к счастью и светлой жизни!

Аплодисментам и крикам «ура», казалось, не будет конца. Офицер поднял руку и, когда восстановилась тишина, закончил:

— Я от всего сердца желаю вам счастья, ребята! Навсегда запомните этот сияющий, солнечный день четвертого апреля! Носите с честью красный галстук и никогда не навлекайте на него позора! Будущие пионеры, шаг вперед!

Перед столом выстроились оба третьих класса и несколько девочек постарше, которые по разным причинам еще не были пионерами. Рядом с офицером стали несколько пионерок, держа на вытянутых руках красные пионерские галстуки.

— Повторяйте же за мной торжественное обещание!.. «Я…»

— «Я…» — прозвенели во дворе тоненькие, взволнованные детские голоса.

— «…юный пионер Венгерской народной республики…»

— «…юный пионер Венгерской народной республики…»

— «…перед лицом своих товарищей торжественно обещаю…»

— «…перед лицом своих товарищей торжественно обещаю…»

Возбужденные детские голоса продолжали:

— «…всегда, при любых обстоятельствах, верно служить делу трудового народа… Обещаю жить и учиться так, чтобы стать полезным строителем моей родины, борцом за мир… За дело трудового народа всегда вперед!»

С вытянутых рук пионерок офицер брал один за другим красные галстуки и повязывал их девочкам, вступавшим сегодня в организацию. И настала минута, когда перед ним оказалась Жанетта. Лицо ее пылало. Высоко вскинув голову, она стояла с красным галстуком на груди и словно во сне слышала звучный мужской голос:

— Желаю тебе много-много успехов в твоей пионерской жизни!

Незнакомая девочка протянула ей букетик фиалок. Жанетта не помнила, как вернулась на место. За своей спиной она слышала взволнованное, изо всех сил сдерживаемое сопенье Бири Новак. Жанетту окружали улыбающиеся лица, Эржи Шоймоши сжала ее руку… а вдалеке, точно в тумане, вырисовывалось радостное, доброе женское лицо… Жанетта с трудом улавливала, что говорила Илона Авар, затем до нее донеслось несколько непонятных обрывков из выступления третьеклассницы, только что принятой в пионеры… Она повторяла про себя то слова торжественного обещания: «За дело трудового народа всегда вперед!», то строки стихотворения:

И белье, сверкая снежной белизной,

Парусом вздымалось прямо надо мной.

И снова: «Трудовой народ…» Ужасно! Она ведь провалится, наверняка провалится…

И вдруг она услышала свое имя.

Жанетта обратила молящий взгляд на Эржи, но та буквально оттолкнула ее от себя.

— Ну иди же! Чего ты боишься? — прошептала она, и Жанетта вышла из строя.

Она стояла перед дружиной, перед учителями и гостями, сидевшими на стульях. Спину ее, казалось, жгло огнем под взглядами сотен устремленных на нее глаз. Несколько секунд Жанетте казалось, что язык ее присох к гортани: она с тоской посмотрела на стаканы и на графин, стоявшие на столе. Тетя Илона шепнула что-то молодому офицеру, и он с интересом поглядел на Жанетту. Тетя Марта улыбнулась, приветливо помахала ей рукой. И Жанетта заговорила странным, словно чужим голосом: