Девочка и мальчик - [13]

Она рассказала о маме. Как та всегда подталкивала ее в этом направлении. Мама выросла в Нью-Дели. У ее родителей была небольшая фирма, они не особенно нуждались, но денег на то, чтобы послать дочерей в престижную школу, не говоря уже об университете, не было. Тем самым дорога в лучшее будущее была для них закрыта.

Однажды мама Майи встретила молодого датчанина, путешествовавшего по Азии c рюкзаком за плечами. Он влюбился в нее и, вернувшись в Данию, выслал деньги на билет до Копенгагена. Полгода спустя она переехала к нему. Он не был сыном состоятельных родителей, недавно пошел учиться на полицейского, и ему едва хватало средств на то, чтобы содержать их обоих. Они поженились, чтобы маме Майи дали вид на жительство и она могла получить университетское образование. В итоге она сделала карьеру, став менеджером по работе с персоналом в крупной консалтинговой компании. Каждый месяц она отсылала деньги семье в Индию, купила родителям дом и оплатила образование двух сестер. Все детство мать требовала от Майи, чтобы та росла старательной. Важно не стоять на месте, продолжать двигаться вперед. Каждое поколение обязано подняться на ступеньку выше, обеспечить себе надежное существование, обзавестись семьей, домом, имуществом. Ничего нет важнее этого. Человек должен владеть чем-то, обеспечивающим ему безбедную жизнь.

Я сбегал за выпивкой. Юлия и Николо сидели молча. Я поставил стаканчики под их скамейку. Они этого даже не заметили. Мы решили оставить их в покое и пока что выпить. Я спросил, не принести ли мне еще, но она покачала головой.

– Я и так пьяна, – сказала Майя.

Потом поднялась и взяла меня за руку.

– Потанцуешь со мной?

Она повела меня на танцпол. Я шел за ней. Я бы пошел за ней куда угодно. И дело было не том, что я был пьян, не в ее лице и фигуре, завораживавших меня, и не в историях, которые она рассказывала. Я переживал нечто большее, чем простая влюбленность. Это был священный трепет. Я никогда прежде не встречал человека, похожего на нее. При этом я понимал, что она – та девушка, которую я всегда надеялся встретить.

Я уже почти прикончил вторую порцию «Гленморанджи», когда с дороги долетает шум скутера. Я закрываю глаза, жду. Жду, когда раздадутся ее шаги по лестнице, но шаги не раздаются. Она не приходит. Может быть, мне послышалось или это был не ее скутер.

Спускаясь по лестнице, я держусь за перила, чтобы не упасть.

На дороге стоит такси и кого-то ждет. Шофер читает газету, поднимает на меня глаза. Убедившись, что я не его клиент, возвращается к чтению газеты. Я иду на площадку, где отдыхающие должны парковать свои скутеры. Майин стоит там, она оставила его рядом с моим. Мотор еще не затих окончательно.

Я возвращаюсь в гостиницу. Часы за стойкой администратора показывают полтретьего. Я пересекаю сад с бассейном, прохожу мимо бунгало и спускаюсь по тропинке на пляж.

Майя сидит у самой воды. Не доходя до нее нескольких шагов, я откашливаюсь, чтобы не напугать ее. Она никак не реагирует на мое появление. Я сажусь на песок рядом с ней. Проходит минута. Мы молчим. Она сидит, как будто рядом с ней никого, смотрит на воду, чернильную в ночи.

– Не хочешь подняться в номер? – спрашиваю я.

Она не отвечает. Я повторяю вопрос.

– Иди, я хочу еще посидеть.

– Куда ты ездила?

– Какая разница.

– Я беспокоился.

– Да.

– Могло что-то случиться.

– Ничего не случилось.

– К счастью.

– Да. К счастью.

Она набирает горсть песка и сыплет его на ногу. Спустя какое-то время произносит мое имя.

– Да, – говорю я.

– Перед тем как ехать сюда, я решила, что скажу тебе об этом здесь, в поездке.

– О чем?

Тонкая струйка песка течет из руки. Песчинки падают на кожу, падают, падают.

– Ты знаешь, какие чувства я к тебе испытываю.

– Да.

– И все-таки я не могу больше так продолжать. Я не могу больше тебя ждать.

– Я понимаю.

– Я слишком долго ждала.

– Да.

– Я так злюсь на тебя, потому что ты заставил меня ждать.

Я беру камешек и бросаю его в воду, он падает без всплеска.

– Тогда что заставляет тебя ждать?

– Я хочу, чтобы у нас это было.

Я молчу.

– Я не хочу от тебя уходить, совсем не хочу. Но я не смогу остаться, если ты опять скажешь «нет».

Я бросаю еще камешек. Всплеска нет. Они, наверное, падают на отмель где-то там.

– Ты же знаешь, у меня нет к этому такой внутренней тяги, как у тебя. Мне кажется, что время еще не пришло.

Она упирается лбом в колени.

– Пришло. Сейчас самое время.

– Я еще не созрел.

– Ты уже родился, когда твоему отцу было столько, сколько тебе сейчас.

– Ты мне уже это говорила. Ты не можешь сравнивать меня с отцом, – говорю я, – он совсем другой человек, и время тогда было другое. У моего отца были другие цели в жизни.

Она не шевелится, сидит, уткнувшись лбом в колени.

– Да, мы говорили об этом, и, пожалуй, ты прав, хватит. Не хочешь, значит, так тому и быть.

– Не понимаю, почему ты не можешь подождать, пока я почувствую, что готов. Тебе всего двадцать семь.

Она поднимает голову.

– Я два года ждала, пока ты созреешь. И ты все время просил подождать еще, потом еще и еще. Больше я не могу. Думаю, ты не в состоянии понять, насколько сильно я этого хочу. Я ничего не хочу так сильно, как этого. Все прочее, все, что происходило со мной до сих пор, не имеет смысла, пока это не случится. Я так чувствую. Каждый день. И не могу больше так жить.