Дэви - [25]

Сейчас я знаю, что виной всему лишь исторический случай, приведший нас в этой части мира к одному физическому образцу. Мы — потомки маленькой горстки выживших, а среди них случайно оказалась представители всех рас Былых Времен. Тот, кто слишком сильно отличается от других, до сих пор подвергается гонениям — если ему удастся избежать гибели в раннем возрасте как муту. В Коникуте мне бы пришлось очень нелегко со своими рыжими волосами, если бы вокруг не было крепкой шайки Бродяг, которая заботилась о своих членах.

Мальчики из касты свободных, принадлежащие к бедным семьям и живущие ничем не лучше меня, собирались в уличные компании, в которых не было места крепостным. Разве что один — для забавы… Я мог бы подружиться с мальчиком из свободных, встретив его в одиночестве, но подражание толпе смертельно для дружбы. Если на первом месте стая — ее ритуалы, жестокость, совместные игры, притворное братство, — у вас не остается времени для личности другого, не остается времени для смелости и приветливости.

Против уличных ватаг у меня был катскильский нож, но я так навострился исчезать из виду всякий раз, когда видел больше трех мальчишек вместе, что мне ни разу не пришлось использовать для самозащиты сталь. А это тоже неплохо, ибо если бы меня повесили, такое происшествие могло бы серьезно помешать написанию этой книги, и пусть даже вы не существуете, мне бы ни за что не хотелось, чтобы вы терпели такое лишение[12].

Но даже в лихорадке здравый смысл твердил мне, что я не могу показать Эмии золотой горн и рассказать ей о случившемся. Она ни за что не поймет, почему я не убил мута. Она будет деморализована одной мыслью о том, что рядом с городом живет мут. Как и многие женщины, она едва выносила само звучание слова «мут» — она бы скорее позволила крысе забраться по своей ноге.

Затем на какое-то время лихорадка заставила мое сознание покинуть этот мир.

* * *

Пока я писал эти строки, туман рассеялся. Час назад Ники позвала меня наверх — в ее глазах блестели слезы — и указала на зеленое пятно в двух-трех милях к юго-востоку. ока я смотрел, на остров, кружась, опустилась белая птица. Над ним не поднимается дым, спокойный день сверкает голубизной и золотом.

Пока сделаю лишь одно упоминание об этом. У нас легкий ападный ветерок, и капитан Барр намерен обойти остров кругом прижимаясь так близко к его берегам, насколько позволяет безопасность. Мы поищем бухты, течения, рифы, отлогие берега какие-нибудь признаки обитаемости. Да, самое главное. Миран да Николетта счастлива.

* * *

Я пришел в себя от того, что меня накрыли еще одним одеялом. Оно было теплым и мягким, и от него исходил девичий аромат Эмии — я имею в виду ее собственный, а не запах купленных духов. Должно быть, она принесла одеяло со своей собственной постели, а я, жалкий дворовый мальчишка, был недостаточно смел, чтобы убить мута, зато достаточно низок, чтобы обокрасть его.

Эмия говорила, но я не понимал: о чем. Наконец я вставил в череду приятных звуков ее имя.

— Ш-ш-ш, Дэви! — сказала она. — Как ты много говоришь! Будь хорошим мальчиком и позволь мне положить эту примочку… Да не дергайся ты так!

Ее голос был таким же добрым, как и руки, откинувшие одеяло и прижавшие пахнущую мятой повязку к моей коже — ее все еще немного щипало. Мне уже не было по-настоящему больно: я притворялся, что мне хуже, чем на самом деле, чтобы продлить нежные ухаживания.

— О чем ты только что болтал, Дэви? Ты сказал, где встает солнце, только сейчас ночь, ты же знаешь, так что, может быть, ты бредил, как я слышала про человека, у которого была оспа, и ему показалось, будто он падает с лошади, и он начал говорить: «Тпру, тпру!», и взаправду упал с постели, а на следующий день умер, ну, знаешь, замерз, подумать только, это был Мортон Симпсон, который женился на родственнице ма и жил на Каюга-стрит на углу у стапой школы…

Я задумался, не мог ли в бреду выболтать о золотом горне. Эмия гладила мои руки под одеялом.

— Вот ты болтал о путешествии, милосердный ветер, я думаю, тебе нравится разговаривать, я почти ничего не поняла… ой, ты так вспотел! Жар спадает, Дэви, и это то, что называют хорошим потом, с тобой все будет в порядке, только не раскрывайся, парень, и лучше бы тебе уснуть.

Я сказал:

— Если человек ушел далеко…

— Ой, ну ты просто так говорил, только теперь надо, чтобы ты поспал, потому как ма говорит, что если хорошенько не выспаться, следующий день пойдет наперекосяк, понимаешь?

Положив руку на одеяло, она смотрела на меня, то и дело отводя глаза. Ручеек ее слов потек дальше, но, думаю, мы уже почувствовали ту особую неловкость, которую ощущают мужчина и женщина, когда каждый из них знает, что другой думает о связи, которая еще не произошла.

— Я поражаюсь — где поднимается солнце, надо же — думать о таких вещах в бреду, и все-таки путешествовать, должно быть, здорово, я всегда жалела, что не могу никуда поехать, как тот друг па, никак не вспомню его имени, ну да ладно, так вот, он прошел всю дорогу до Хамбер-Тауна… ой, да как же его? Пекхэм?.. Дайка подумать, нет, никак не Пекхем, да, Хамлет Парсонз, вот как его звали, помнишь?.. Хамлет Парсонз, точно, так вот он прошагал всю дорогу до Хамбер-Тауна, дай-ка подумать, это было всего два лета назад, потому что это был тот самый год, когда мы отправили в коптильню старого Белонога — он был такой милый…