Деверь и невестка (Царица Прасковья Федоровна) - [7]

Возможно, и царевна не осталась бы равнодушной к удивительным чарам прыткого мальчонки. Однако Шакловитый оказался дальновиден и принял свои меры: сводил Василия на осмотр подвала Приказа тайных дел…

Пояснять ничего не потребовалось: голова у Юшкова на плечах была, и хорошая голова. К тому же Софья и Шакловитый доходчиво пояснили юноше, какие возможности откроются перед ним, если поведет он себя умно, если будет послушен, исполнителен – и угодит Прасковье. Юшков повиновался с охотой, тем паче что высокая, пышногрудая, дородная Прасковья – белая, что сметана, с глазами, будто спелая смородина, с нежными ямочками на румяных щеках – очень ему понравилась. А то, что она была гораздо старше, только пуще раззадорило юного спальника.

Он знал свою службу и помнил острастку Федора Леонтьевича, а потому дело делал исправно – и хранил тайну, словно лишился языка. Ну что ж, разве плохо, что среди великого множества служащих царицы (одних стольников у нее было двести шестьдесят три!) Василий Юшков все же был для нее единственным?

Прасковья, между прочим, тогда не ошиблась: она забеременела. И скоро это стало известно во дворце, в Кремле, народу. Царь Иван Алексеевич в отрешенности своей от мира, видимо, думал, что… А впрочем, Бог весть, что он там думал, блаженный! Беременность жены он принял с детской радостью. Софья… ну, Софья просто поздравила невестку с непроницаемым видом. Ей в ту пору было о чем беспокоиться и кроме Прасковьи! Стрелецкие полки смутьянились, а молодой Петр по совету матери задумал жениться. Попытка подсунуть ему родственницу Василия Голицына ни к чему хорошему не привела: словно назло здравому смыслу, царица Наталья Кирилловна, мать Петра, выбрала ему невесту из семьи Лопухиных. Про них все знали, что люди это злые, скупые, ябедники, ума самого низкого, сущие невежи и невежды. Опасались, что коли войдут Лопухины благодаря молодой царице Евдокии в силу при дворе, то всех разумных и добрых людей погубят.

Прасковья с любопытством встретила известие о грядущей женитьбе деверя-спасителя, хотя что-то, подобно тоненькой иголочке, все же кольнуло в сердце. Но она была молодушка разумная, к тому же добрая да расположенная к Петру, как никто другой, а потому от души пожелала «обычному другу» такого же счастья с молодой женой, какое она сама обрела в супружестве с Иваном… при непременном участии Василия Юшкова, само собой разумеется.

Они повидались во время свадебных торжеств. Обменялись стремительными взглядами: Петр – бледный, напряженный, злой оттого, что приходилось выдерживать утомительные, медлительные стародавние церемонии, кои ему, стремительному пожирателю времени, были нестерпимы, и Прасковья – румяная, раздавшаяся вширь, благостная, невозмутимая и сверх меры довольная жизнью. Этими взглядами было сказано многое – понятное лишь им двоим. На том и разошлись.

Сыграли-таки Петрову свадьбу, а вскоре у Прасковьи родилась дочь, которую назвали Марией. Восприемниками от купели она пригласила Петра и его тетушку, сестру Алексея Михайловича Тишайшего, царевну Татьяну Михайловну. Муж Иван желал видеть на этом месте правительницу Софью, однако Прасковья позвала именно царевну Татьяну. Сия особа умудрялась быть дружна и с племянником, который ее очень любил, и с правительницей, коя считала ее своей верной подругой. Зато Софья присутствовала на пиру в честь новорожденной… Прасковья сочла, что таким образом и волки будут сыты, и овцы целы, а потом не единожды хвалила себя за предусмотрительность.

Между тем события начали наваливаться одно на другое. Петру был подан извет на Федора Шакловитого: начальник-де Стрелецкого приказа замыслил тайное убийство молодого царя, соперника правительницы, и его матери. Петр немедленно забрал Наталью Кирилловну и молодую жену и бежал вместе с ними под защиту неприступных стен Троице-Сергиева монастыря. К нему на помощь первым подошел полк Лефорта, затем другие иностранные полки, а также стрелецкий Сухарев полк, который открыто не повиновался Шакловитому, а всегда оставался верным Петру.

Софья затревожилась. Послала патриарха Иоакима – помириться с «милым братом». Патриарх ни словечка не сказал о мировой, зато дал понять оному брату, что поддерживает его, а не Софью.

Наконец-то Петр, бежавший из Москвы чуть живым от страха, почуял, что сила на его стороне! Первым делом он потребовал у Софьи жизнь Федора Леонтьевича Шакловитого. Софья просила заступничества у брата Ивана Алексеевича. Но что он мог?..

Прасковья, у которой он спросил совета, сказала, что в такие дела мешаться – не бабье дело. На Василия Юшкова, который попытался вступиться за благодетеля, только глянула раз – и он умолк.

Потом Софья еще медлила неделю… Позднее до Прасковьи дошли слухи, что всю эту неделю она обливалась слезами и не расставалась с любовником ни днем ни ночью, сделав явным то, что ранее было прикрыто приличным покровом тайны. И отдала Федора лишь потому, что оба они надеялись: эта жертва поможет Софье выиграть время – и спасти жизнь и трон.

Не удалось… Шакловитого жестоко пытали, а потом отрубили ему голову на обочине дороги, близ монастырских ворот. Другой амант Софьи, князь Василий Голицын, сам ушел от правительницы с женой и детьми, но все равно был лишен боярского чина и сослан на север за умаление чести царей Ивана и Петра и прочие грехи, малые и великие, как, например, нерадение во время Крымского похода.