Девчонки и слезы - [5]

– Надень.

На какой палец примерить кольцо? Оно выглядит таким малюсеньким – может, на мизинец? И потом, если даже оно налезет на безымянный, Рассел может подумать, что я воспринимаю все чересчур серьезно и веду себя так, будто мы с ним обручились.

– Сам его мне надень, – предлагаю я.

Рассел потянулся ко мне и надел кольцо прямо на безымянный палец.

Я растаяла. И поклялась никогда не снимать кольцо. Но теперь, сдвинув его поближе к суставу, вижу, что кожа под ним стала грязно-зеленой.

– Ой, мамочки, придется тебе тоже отрезать палец, – шутит Надин, голос у нее мягкий и вкрадчивый.

– Ладно, плевать, пусть оно ничего не стоит. Все равно это колечко мне дороже всего на свете, потому что это подарок Рассела, – произношу я твердо.

И это действительно так – но куда приятнее было бы, если бы Рассел взял свои сбережения, отправился в ювелирный магазин и выбрал кольцо – специально для меня. Но если он отодрал его от обложки детского комикса – это совсем другое дело.

– Ну и отлично, – говорит Надин. – Ладно, давай я тебе дальше расскажу про этого парня. А вот и Магда. Значит, я расскажу вам обеим…

Но тут Надин запинается, и мы обе изумленно смотрим на Магду.

Глаза у нее покраснели и почти приблизились к цвету волос. По щекам градом катятся слезы.

3 Девчонки плачут, когда умирают их домашние животные

Магда никогда не плачет. Это у меня вечно глаза на мокром месте. И не только когда мне грустно. Я часто пускаю слезу, когда смотрю видео. Могу всплакнуть даже над мультиком. Только подумаю, как слониха Джамбо и слоненок Дамбо в отчаянии переплетают хоботы, и глаза у меня начинает щипать.

Еще я плачу от испуга. Помню, в начальной школе рыдала навзрыд, когда на меня кричала учительница. Теперь стараюсь по пустякам не распускать нюни, но до сих пор не переношу, когда на меня орут.

Я ужасно сентиментальная, и меня до слез умиляет всякая трогательная чепуха: котята, младенцы или мальчики, солирующие в хоре. Надин подсмеивается над моей дуростью. Сама она на дух не переносит пушистиков. Но под настроение тоже не прочь пореветь. После разрыва с Лиамом она рыдала часами. Заводила песни о несчастной любви, лежала на кровати в своей черной комнате, и из глаз у нее били фонтаны слез.

Но Магда всегда была живой и жизнерадостной. Она вообще не из породы нытиков. Во всяком случае, она не допустит, чтобы потекла тушь. Магда красится каждый день, даже в школу (хотя нам это и не разрешается). Она из тех девчонок, которые не перестанут прихорашиваться, даже если объявят пожарную тревогу, завоют сирены, а двери будут лизать языки пламени.

Но сегодня на лице Магды нет ни грамма косметики и, похоже, она даже не расчесала свои малиновые кудри.

Я мигом забываю про Рассела и кольцо.

Надин забывает о своем супермене.

Мы бросаемся к Магде. Я обнимаю ее за талию. Надин нежно гладит по спине:

– Что с тобой, Магда?

– Ну же, Магда, не молчи.

– Я ее убила! – рыдает Магда. Она кладет взъерошенную голову мне на плечо и всхлипывает.

Мы с Надин разеваем рты и странно переглядываемся.

– Кого ты убила, Магда? – лепечет Надин.

Надин постоянно грозится кого-то убить. Главным образом, своих сородичей. Чаще всего потенциальной жертвой становится младшая сестра Наташа, но когда Надин овладевает настроение серийного убийцы, она бормочет угрозы в адрес мамы, папы, бабушки и даже тетушек. А вот Магда никогда не отличалась склонностью к убийствам.

– Помадочка, миленькая! – завывает Магда.

Помадка? Мне рисуется безумная картина: Магда молотком лупит по коробке со сливочной помадкой… и вдруг до меня доходит. Помадка – это хомячиха. Точнее, бывшая хомячиха. В начале девятого класса Магда встречалась с парнем по имени Грег. И этот Грег разводил хомяков и других грызунов: мышей, белых крыс, тушканчиков – словом, зверьков с дергающимися носиками и усиками. По словам Магды, комната у него походила на город Хамельн до прихода Крысолова[1]. Когда у Греговой любимой хомячихи Голубушки появилось потомство, он предложил Магде взять одного хомячка. Это и была Помадка. Несколько дней Магда не могла надышаться на свою новую пушистую подружку. Все уши мне с Надин прожужжала про то, что Помадка ест, как умывается и где спит.

А Помадка любила поспать. Магда не подозревала, что хомяки бодрствуют в основном по ночам. Она ожидала, что Помадка будет тихонько сидеть, поджав хвост (понятное дело, это было за пределами ее возможностей), и осваивать всякие трюки. Магда надеялась, что Помадка обучится по команде делать стойку, давать лапу и чистить усики. Но на попытки ее дрессировать хомячиха обращала ноль внимания. Она удирала в свой туннель из рулонов туалетной бумаги и пряталась в глубине, отказываясь вылезать.

Довольно скоро Магда охладела к своей питомице. Разуверилась в способностях Помадки и оставила попытки сделать из нее звезду арены. Рассказы о зверьке прекратились, и у меня полностью вылетело из головы, что у нее вообще есть хомяк.

– Короче, – продолжила Магда, – в автобусе я подсела к Грегу, и он опять стал со мной заигрывать. Я подумала: может, закрутить с ним по-новому? То есть он, конечно, отстойный…

– А то. – Надин закатывает подведенные карандашом глаза (она тоже не признает школьного запрета на косметику).