Девчонка без попки в проклятом сорок первом - [3]

– У нее и вид славный. Почему вы совсем не пьете?

Барбара поднесла стакан к губам и проглотила четверть капельки.

– Я могу потанцевать под то, что они сейчас играют, – сказала она.

– Отлично.

Они встали и протиснулись на танцплощадку.

Барбара танцевала скованно и без малейшего чувства ритма. От волнения она так неловко вцепилась в руку Рэя, что ему было трудно ее вести.

– Я отвратительно танцую.

– Вовсе нет, – сказал Рэй.

– Мой брат пробовал меня учить, когда я была маленькая.

– Да?

– Он почти с вас ростом. В школе он играл в футбол. Только повредил коленку, и ему пришлось бросить. А то бы он мог поступить в любой колледж.

На площадку набилось так много народу, что неуклюже топчущаяся пара не привлекала к себе особого внимания. Рэй вдруг заметил, какие светлые, какие пшенично-желтые у Барбары волосы.

– А ваш жених, какой он?

– Карл? Он очень славный. У него приятный голос по телефону. Он очень… очень беспокоится о сырье.

– О каком сырье?

– Ну… о сырье. Не знаю. Я не понимаю парней, никогда не разберешь, о чем они говорят.

Рэй вдруг нагнулся и поцеловал Барбару в лоб. Лоб был душистый, и у Рэя закружилась голова.

– Почему вы это сделали? – спросила Барбара, глядя в сторону.

– Не знаю. Вы рассердились?

– Здесь так жарко, – сказала Барбара. – Сколько вам лет, Барбара?

– Восемнадцать, а вам?

– Ну, практически двадцать два.

Они продолжали танцевать.

– Прошлым летом у моего папы сделалось кровоизлияние в мозг, и он умер, – сообщила Барбара.

– О! Сочувствую.

– Я живу с тетей. Она работает в Куперсбурге учительницей. Вы читали «Зеленый свет» Ллойда К. Дугласа?

– У меня не хватает времени на книги. А что? Интересно?

– Я не читала. Тетя хочет, чтобы я прочитала. Я отдавила вам все ноги.

– Нет. Вовсе нет.

– Тетя у меня очень хорошая, – сказала Барбара.

– Знаете, иногда довольно трудно следить за ходом вашей мысли, – ляпнул Рэй.

Девушка не ответила, и он было испугался, что обидел ее. У него даже макушка похолодела: он еще ощущал на губах сладкий вкус ее лба. Но под его подбородком опять раздался голос Барбары:

– Прямо перед моим отъездом мой брат попал в автомобильную катастрофу.

У Рэя словно гора с плеч свалилась.

Вудраффы уже сидели за столиком. Их сверкающие стаканы с бурбоном были пусты, а стаканы с содовой – почти не тронуты.

– Я махала вам, – мягко упрекнула Барбару миссис Вудрафф. – А вы не помахали в ответ.

– Почему, я махала, – сказала Барбара.

– Вы видели, как мы отплясывали румбу? – спросила миссис-Вудрафф. – Правда, мы были великолепны? Филдинг в душе латиноамериканец. Мы оба латиноамериканцы. Я иду в туалетную комнату… Барбара?

– Не сейчас. Я наблюдаю за пьяным.

Не успела миссис Вудрафф подняться, как ее муж, подавшись вперед всем туловищем, зашептал молодым людям:

– Я стараюсь кое-что от нее скрыть. По-моему, в наше отсутствие наш сын собирается уйти в армию. Он хочет быть летчиком. Если бы миссис Вудрафф узнала. Она бы умерла. – Сделав это признание, мистер Вудрафф откинулся назад, глубоко вздохнул и, поймав взгляд официанта, знаком показал, что повторяет заказ. Затем он встал, энергично воспользовался носовым платком и отошел от столика. Барбара следила за ним глазами, пока он не скрылся из вида; потом повернулась и спросила Рэя:

– Вы любите мидий, устриц и всякое такое сырье?

Рэй слегка вздрогнул.

– Ну да. Пожалуй.

– А я не люблю никакую моллюсочную еду, – смущенно проговорила Барбара. – Знаете, что я сегодня слышала? Я слышала, что корабль больше не сможет ходить в круизы до самого конца войны.

– Это только слухи, – прикинулся безразличным Рэй. – Не расстраивайтесь. Вы и – как его зовут – Карл сможете отправиться в этот же круиз после войны, – сказал он, наблюдая за Барбарой.

– Он собирается во флот.

– Я же говорю – после войны.

– Я знаю, – кивнула Барбара, – но… все так чудно, я чувствую себя так чудно… – Она внезапно умолкла, то ли не сумев, то ли не пожелав выразиться яснее.

Рэй придвинулся к ней чуть ближе.

– У вас красивые руки, Барбара.

Она спрятала руки под столик.

– Сейчас они ужасные. Я не нашла нужного лака.

– Совсем они не ужасные. – Рэй взял ее руку… и тут же выпустил. Он встал, чтобы пододвинуть миссис Вудрафф ее стул.

Миссис Вудрафф улыбнулась, закурила и понимающе посмотрела на них обоих.

– Я хочу, чтобы вы поскорее отсюда ушли, – сказала она с улыбкой. – Это не слишком подходящее для вас место.

– Да? – Барбара широко раскрыла глаза.

– Серьезно. Такие заведения посещают, когда все лучшее позади и не осталось ничего, кроме денег. Даже мы не очень сюда вписываемся – Филдинг и я. Пожалуйста. Прогуляйтесь где-нибудь, – уговаривала миссис Вудрафф Рэя. – Мистер Уолтерс, – не унималась она, – а сегодня нет никакого выезда на лоно природы или пикника на скорую руку?

– Кинселла, – довольно резко поправил Рэй. – Боюсь, что нет.

– Я ни разу в жизни не была на пикнике, – сказала Барбара.

– О! Какая жалость! Это такое удовольствие. До чего же мне отвратителен сорок первый год. Мистер Вудрафф сел на свое место.

– В чем дело, дорогая? – поинтересовался он.

– Да в том, что мне отвратителен сорок первый год, – сказала его жена каким-то странным голосом, и по ее улыбающемуся лицу побежали слезы. – Да, – продолжала она. – Он мне омерзителен. Он переполнен армиями, готовыми заглатывать все новых и новых мальчиков, девушками и матерями, готовыми поселиться в почтовых ящиках, и самодовольными плешивыми метрдотелями, которых все это не касается. Проклятый год. Гадкий год.