Дева войны. Убить Батыя! - [16]

Парень рассказал, что русских не любят за то, что десять лет назад с ними крепко воевали. Русские князья захватили эрзянские земли, поставили на них города, инязор Пургаз даже воевал Нижний Новгород, только неудачно.

Так… Нижний Новгород – это уже легче, это на Волге, и я даже помнила, в каком ее месте. На вопрос, в какой стороне этот самый Нижний, Тёкшонь махнул рукой на север:

– Там.

Я развела руками:

– Но мы не князья и совсем из других мест. Русь большая, мы не можем отвечать за всех русских.

Очень хотелось добавить, что я вообще здесь ни при чем…

– Эрзя тяжело, со всех сторон те, кто хочет взять наши земли.

Зря он беспокоится, взять их земли слишком трудно, весь от веси через бурелом и волчьи ямы, кто сюда доберется?

– С одной стороны русские пришли и стали ставить города, с другой булгары и буртасы…

Он явно чего-то недоговорил.

– А что с мокшей, почему не дружите?

Я явно наступила на любимый мозоль, парень аж взвился:

– Мокша – предатели!

Вот те раз! Интересно, в чем это выражается?

– Они договорились с русским князем Юрием Всеволодовичем и напали на нас ему в угоду! А инязор Пургас в ответ договорился с Булгарией. Только те тоже предали эрзя, не стали помогать нам воевать Нижний Новгород.

Понятно, в семье гражданская война, брат на брата и соседей на помощь. Самое, между прочим, поганое дело – бить брата при помощи соседа…

Кажется, я высказала это вслух, потому что Тёкшонь внимательно на меня посмотрел и согласно кивнул:

– Только не все русские так думают.

– Все не могут думать одинаково, – это Вятич. – А про Юрия Всеволодовича можешь своим сородичам сказать, что он не только эрзя обижает… обижал, но и русских тоже. Рязань сжег хуже любых степняков, а людей в плен увел.

Я не стерпела:

– Ты не видел сожженной Батыем Рязани.

– Во-первых, видел, во-вторых, твой отец чуть не погиб именно там, когда горела Рязань от руки великого князя Юрия Всеволодовича, а потом вместе с твоей бабушкой и Анеей был угнан в полон в Переяславль. Оттуда дед выкупил из плена.

Хотелось заорать, что князь сволочь, но Вятич сжал мое запястье, и я промолчала. Зато рассказ о страданиях моих предков от руки князя Юрия Всеволодовича явно произвел впечатление на Тёкшоня, к товарищам по несчастью отношение иное. Видно, он рассказал остальным, и мы стали почти героями былых сражений. А когда выяснилось, что я вообще можно сказать боевой офицер, прошедший немало сражений, стали куда приветливей. Дети с раскрытыми ладошками следом не ходили, но на улице все приветствовали с поклоном.

Меня поражали эрзянские женщины. Они были крепкими, сильными, но главное – их ноги – у всех даже не полные, а просто толстые. Короткие юбки (не мини, конечно, но не до пят), несомненно, чтобы именно эта полнота и была видна. А еще походка – тоже откровенная демонстрация силы.

Вятич, как и все наши парни, девушкам понравился. Тут я испытала немало неприятных минут. С одной стороны, хотелось сказать, что иначе быть не может, потому как плохих не держим, с другой – они глазели на моего Вятича. Привыкла к тому, что сотник мой и только со мной, но никогда не задумывалась, что он мужчина, мужчина привлекательный, даже очень привлекательный, что на него могут заглядываться женщины.

В Сарове, как мы стали звать город, нас расселили по разным домам, это нормально, иначе никак, но Вятич оказался от меня довольно далеко. Просто меня пристроили в дом к вдове, которая немного владела русским, а сотник с тремя парнями оказался в доме самого Пургаза. Почему меня не поселили там же, не понимаю, видно, чтобы не стесняла мужиков. Во всяком случае, вокруг Пургазова двора с утра до позднего вечера крутилось немало девиц и молодок.

Теперь я, кажется, поняла, зачем хитрый Пургаз потащил нас так глубоко в лес в свои веси. Вдов после разных сражений у эрзя, как и у остальных, осталось много, всем нужны мужчины, к соседу под бок опасно, жена может круто возразить, а тут пришлые, сильные, крепкие, к тому же свежая кровь… И им приятно, и роду вроде как прибыльно, и женщины довольны.

Я была не против, чтобы мои парни спали с молодками, но только не Вятич. Они что же, и сотника решили захомутать?! Вокруг Вятича постоянно отиралось несколько таких вот крепконогих. И что делать? Как-то возражать – глупо, это его право, но и наблюдать за тем, как на моего наставника пялятся, стараясь зажечь и его, рослые девицы, тоже не в кайф.

А девушки были действительно красивые, все как на подбор блондинки с длинными волосами (вот когда я пожалела о своей косе, оставшейся валяться на Николином дворе в Рязани!), сероглазые, стройные… Против них я пигалица, да еще и ощипанная, как курчонок. А боевое прошлое… ох, боюсь, оно необязательно для того, чтобы затащить парня на сеновал или задурить голову даже такому, как Вятич.

По поводу ног я быстро выяснила хитрость эрзянских девушек – они просто наматывали на ноги полоску за полоской тонкую белую ткань, чтобы ноги действительно выглядели толще! С позиций девушки двадцать первого века это казалось полным бредом, но кто его знает, как отнесутся мои ратники к таким завлекалочкам? А если они вообще решат остаться в этих благословенных лесах? Уеду одна!