Детство Скарлетт - [45]

Вдруг до слуха Батлера донеслись крики и топот лошадей.

«Неужели меня сейчас поймают?! Неужели увидят?!»

Он прильнул к черной земле, трава щекотала его лицо, впивалась в кровоточащие раны. Но всадники промчались буквально в нескольких шагах от него. Ретт Батлер облегченно вздохнул.

Но надо было ползти дальше, надо убраться, как можно скорее от дома Рохасов.

И он полз, тяжело передвигая руки и ноги.

Наконец, Ретт выбрался за ворота и пополз по высокой траве. Он знал, куда ему надо попасть: только хозяин таверны может его спасти и поможет укрыться. Только он. И больше никто.

Он полз вдоль дощатого забора, к которому были привязаны лошади.

Животные стригли ушами, тихо ржали, стучали копытами в пыльную землю и испуганно косили на полуживого ползущего мужчину своими большими влажными глазами, в которых сверкали отблески пожара.

«Только бы они не испугались меня, — подумал Ретт о лошадях, — только бы не бросились от забора, иначе меня обнаружат».

Но лошади отнеслись к Ретту Батлеру хотя и настороженно, но все же спокойно и не выдали его присутствия.

Ретт на четвереньках пробрался вдоль забора, опираться на левую руку он не мог, так нестерпимо болели раздробленные суставы.

«Куда же теперь?» — немного испугавшись, подумал Ретт Батлер, оглядываясь по сторонам. Он с трудом соображал и не сразу смог представить себе, где находится сейчас.

Пахло почему-то свежеоструганными досками. Это был задний двор таверны, тот, в котором работал старый седобородый гробовщик. Вокруг Ретта Батлера валялись смолистые стружки, стояли готовые и еще недоделанные гробы. В темноте они казались странными белыми изваяниями.

— Черт! — прошептал Ретт Батлер, — может быть, один из этих гробов для меня.

И он прикоснулся правой рукой к оструганным доскам.

— Но нет, мне еще рано умирать. Моя звезда еще не закатилась.

И Ретт Батлер глянул в небо. Но как ни напрягал он свой единственный не заплывший глаз, на темном небе не смог заметить ни одной даже тускло поблескивающей звезды.

— Черт, черт, — прошептал Ретт Батлер, — от этого пожара столько света, что меня могут заметить. Даже звезд на небе не видно.

А дом Рохасов полыхал, рушились стропила, снопы пламени взмывали к черному небу, дым стлался над городком.

И все это время тревожно вздрагивал колокол на часовне и звон набата летел над Сан-Мигелем, парализуя страхом его жителей.

И, действительно, по городку бегали только вооруженные люди Рохасов, слышались выстрелы, грязные ругательства, проклятия.

Они искали Ретта Батлера.

А он, притаившись среди оструганных, пахнущих смолой досок, прижимал к груди револьвер, готовый в любой момент нажать на спусковой крючок. В глазах плавали разноцветные круги, тошнота подступала к горлу. Ретт Батлер распухшим языком облизывал разбитые губы. Правый глаз совсем ничего не видел, плечо и все суставы ныли, и каждое, даже едва заметное движение приносило нестерпимую боль, от которой Ретт Батлер терял сознание.

«Неужели я сейчас потеряю сознание и меня найдут беспомощным. И даже не смогу оказать сопротивление, даже не смогу отправить на тот свет еще парочку бандитов. Нет, Батлер, надо держаться. Держаться до последнего».

Мужчина тряхнул головой, сбрасывая неприятные мысли. Он подобрался к окну, через которое можно было забраться в таверну и, прижавшись щекой к ставням, прислушался.

В таверне раздавались крики людей Рохаса. Ретт Батлер напрягся, когда услышал жесткий голос Рамона:

— Где гринго? — кричал Рамон, — ты знаешь, куда он спрятался? Может быть, даже сам спрятал этого мерзавца.

Ретт понял, что люди Рохаса схватили хозяина таверны и избивают.

— Нет, я ничего не знаю, — слышался голос седоусого хозяина таверны.

— Ты врешь! — ревел Рамон, продолжая избивать немолодого мужчину.

— Я ничего не знаю, поверь, Рамон, ничего. Я не видел гринго уже несколько дней.

— Ах, ты хочешь обмануть меня, Рамона Рохаса, — и вновь послышались звуки ударов, стоны, грязная ругань.

— Если ты не скажешь, где прячется гринго, мы тебя убьем. Можешь быть в этом абсолютно уверен, — кричал дон Мигель.

— Но я не видел его, не видел.

— Ах, не видел. Ну что ж, мы сделаем так, что ты вообще никогда больше ничего не увидишь. Мы выбьем тебе глаза.

— Не надо, — взмолился хозяин таверны.

— Тогда говори.

— Да что с ним чикаться, — послышался голос Рубио, — давайте прикончим и все.

— Погоди, Рубио, — одернул его Рамон Рохас, — он должен признаться, он должен сказать.

— Да, правильно, Рамон, — поддержал брата дон Мигель, — убить его мы всегда успеем. Прикончить — дело нехитрое, а вот выведать, где прячется этот гринго куда важнее.

Ретт Батлер в это время, превозмогая боль, поднялся и попытался заглянуть в щели между ставнями. То, что открылось его взору, конечно, не было для него неожиданностью. Но он, как всякий честный человек не любил, когда избивают невинных людей. Тем более, что хозяин таверны страдал именно из-за него.

Сверху, грохоча тяжелыми сапогами по лестнице, сбежал Эстебан Рохас.

— Я обыскал весь дом, осмотрел все. Был в подвале, на чердаке, даже на крыше.

— А в задних комнатах ты смотрел? — крикнул Рамон своему брату.

— Да, я посмотрел всюду. Видно он прячется в доме Бакстеров.