Детство комика. Хочу домой! - [70]
— А не пойти ли, не улечься ли?
Он говорит это каждый вечер.
А каждое утро повторяет:
— Интересно, сегодня будет холоднее, чем вчера?
Что выводит Рут из себя, потому что она ведь еще не выходила на улицу и не знает ответа, она ведь сидит за столом или лежит в постели, когда в очередной раз задается этот вечный вопрос.
— Откуда мне знать? — шипит она. — Хочешь кофе?
— Ты прекрасно знаешь, что мой желудок не выносит кофе.
Но сейчас вечер, и Эдмунд только что пробормотал: «А не пойти ли, не улечься ли?» — и исчез в спальне.
Завтра утром он должен уехать за границу и пробыть там две недели.
Потом Рут обходит квартиру, чтобы проверить, выключен ли свет и заперта ли входная дверь. Она убавляет мощность батареи, потому что в прохладе спится легче, а греть ворон нечего.
Даниель делает английский. Он пинает ножку стола.
— Прекрати! — приказывает Шарлотта, которая сидит с блокнотом и грызет карандаш. Если ответить на три вопроса и сочинить остроумный слоган максимум в двадцать слов о том, чем бы ты хотел заняться на воскресной прогулке, можно выиграть совершенно новый «гольф». В слоган должно быть включено название какого-нибудь продукта «Марабу».
Шарлотта мусолит карандаш. Она уже сгрызла всю желтую краску, теперь грызет деревяшку. Наконец она пишет:
И тут звонит телефон.
— Кто может звонить в такое время? — доносится бормотание Рут, спешащей к телефону.
Потом они слышат, как в спальне ворочается Эдмунд. Теперь он не уснет, пока не узнает, кто же это звонит в такое время.
— Рут? Это Ракель. Можно прийти? Мне совершенно некуда идти. Я бросила Вернера.
— Ракель? Что ты говоришь? Конечно, приходи!
Рут кладет трубку и победоносно хлопает кухонной дверью.
— Дети, в постель! — решительно кричит она.
Даниель послушно встает, хотя ему хотелось бы дождаться тети Ракель. Шарлотта записывает еще один стих:
Вскоре Ракель стоит в прихожей с чемоданами и пакетами. Усталая, напряженная и сбитая с толку.
— Проходи, не стой там, — велит Рут, плотнее запахивая халат.
Но Ракель торчит на месте, как недоверчивая корова, которая не может поверить, что все, что происходит, действительно происходит с ней.
— Хочешь есть? Может, пива? Или чаю?
Ракель не отвечает.
— Сигарету? Кофе?
Ракель даже не выпускает из рук чемоданы и пакеты.
— Шоколада?
Наконец, даже не глядя в глаза сестре, Ракель отвечает:
— Может, у вас есть диван? Я бы хотела поспать.
И заливается слезами.
Рут отбирает у нее поклажу и ведет в гостиную. В тот момент, когда она входит в комнату, с полки падает фарфоровый слоник и разбивается вдребезги. Ракель этого даже не замечает.
Рут шепчет что-то непонятное и идет за щеткой.
— Ну, рассказывай, что случилось.
— У меня так болит голова. Рут, пожалуйста, я не могу, не сейчас.
И начинает рассказывать.
— Ты знаешь, это началось семь лет назад, но впервые я поняла это, только когда дети уехали летом. Но потом все равно прошло еще несколько месяцев. Я постоянно думала: «Все разваливается! Все разваливается!» Я боролась, перепробовала все: я была домашней, хорошенькой, соблазнительной, грустной, сердитой, отчаявшейся, всепрощающей, терпеливой, истеричной — всякой! Но что я ни делала, все было не так. Я беспрестанно пробовала новые решения. И все впустую. Мы оказались взаперти. Наконец я решилась. Оставила на подушке записку: «Пока». Собрала в кучу все, что могла унести, и поймала машину до вокзала — меня подбросил Ян, который понял, что произошло, без объяснений. По дороге мы встретили Вернера, который ехал на велосипеде. «Остановиться?» — спросил Ян. Я покачала головой и откинулась на спинку сиденья, чтобы он меня не заметил. Так я увидела Вернера в последний раз.
И она снова начинает плаката.
За приоткрытой дверью все это время тихо, как мыши, стоят Эдмунд, Даниель и Шарлотта и слушают.
Рут кладет руку на колено Ракель и говорит:
— Теперь тебе надо поспать. Здесь тебе всегда рады. Завтра тебе будет лучше, вот увидишь.
Рут оставляет Ракель и идет в прихожую. Довольная, слушает, как Эдмунд, Даниель и Шарлотта разбегаются по кроватям, чтобы притвориться спящими.
Как будто Ракель может спать. У окна в гостиной своей сестры она глядит в ночь, в космос, где открывается небесный свод и Бог Авраама, Исаака и Иакова бродит по Млечному Пути. Ракель смотрит на свое некрасивое лицо, отражающееся в стекле на фоне творца звезд, дарующего надежды, и не может понять, куда делись ушедшие годы.
Скоро сорок. Для кого и во имя кого пропали эти годы?
Ракель говорили, что любовь вечна, зато предмет любви изменчив. Для Ракель в этих словах нет ни капли утешения. Наоборот. Ведь это означает, что ничего незаменимого нет, что всему есть замена. Но в жизни нельзя просто взять и заменить одно другим. В этом она согласна с Рут. В жизни столько внутреннего содержания и порядка, что то, что она — это она, тоже имеет значение.
Ракель кажется, что она верит в Бога. Потому что в природе ведь мало смысла. Смерть и катастрофы — вот и все развитие. Все в мире происходит случайно, и если все вокруг ухнет в тартарары, ничего не изменится. Природа просто выждет миллион-другой лет и начнет все по новой. У природы нет ни воли, ни стремления. Бактерии, динозавры, люди — это ведь, по большому счету, одно и то же. А уж отдельный представитель вида — это даже не песчинка.
«Вот так уходит день от нас, уходит безвозвратно» — новый роман скандально известного писателя, драматурга, шоумена и почетного гомосексуалиста Швеции Юнаса Гарделя.Гардель играет мифами и символами массового сознания, показывая, что фетиши нашего быта на самом деле не заполнены никаким смыслом. Нарушена причинно-следственная связь: не потому всюду подсвечники, что Рождество, а потому Рождество, что всюду подсвечники.Помещая «маленького человека» и его серые будни в центр повествования, автор дает очень точную картину состояния общества.
Шведы оказались любителями копаться в нездоровых семейных отношениях, мрачно шутить (героиня «Cheek to cheek» Юнаса Гарделя работает в похоронном бюро и встречается по объявлению со звездой шоу-бизнеса «для серьезных отношений») и культивировать смерть (два из шести представленных произведений называются «Отцеубийство» и «Воля к убийству»). Кроме того, они действительно умеют писать пьесы — то есть хорошо прорабатывать структуру, вырисовывать характеры и закручивать интригу. Правда, без фирменной тоскливой флегматичности не обошлось, а потому монолог героя «Европы утром и вечером» Розы Лагеркранц, который едет в поезде и рассказывает, какая сука его жена, занимает семь страниц.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
Сергей Носов – прозаик, драматург, автор шести романов, нескольких книг рассказов и эссе, а также оригинальных работ по психологии памятников; лауреат премии «Национальный бестселлер» (за роман «Фигурные скобки») и финалист «Большой книги» («Франсуаза, или Путь к леднику»). Новая книга «Построение квадрата на шестом уроке» приглашает взглянуть на нашу жизнь с четырех неожиданных сторон и узнать, почему опасно ночевать на комаровской даче Ахматовой, где купался Керенский, что происходит в голове шестиклассника Ромы и зачем автор этой книги залез на Александровскую колонну…
Сергей Иванов – украинский журналист и блогер. Родился в 1976 году в городе Зимогорье Луганской области. Закончил юридический факультет. С 1998-го по 2008 г. работал в прокуратуре. Как пишет сам Сергей, больше всего в жизни он ненавидит государство и идиотов, хотя зарабатывает на жизнь, ежедневно взаимодействуя и с тем, и с другим. Широкую известность получил в период Майдана и во время так называемой «русской весны», в присущем ему стиле описывая в своем блоге события, приведшие к оккупации Донбасса. Летом 2014-го переехал в Киев, где проживает до сих пор. Тексты, которые вошли в этот сборник, были написаны в период с 2011-го по 2014 г.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.