Детство комика. Хочу домой! - [36]
Я стоял в этой чертовой гримерке, Томас, в которую он ввалился и рассказывал мне самую мерзкую историю из всех, что я когда-либо слышал, о единственном человеке, которого я когда-либо… и я молчал. Я молчал!
Как и ты молчишь.
Малышка Йенни. Моя маленькая бедная Йенни.
Что они сделали с тобой? А я стоял там и ничего не мог поделать.
Знаешь, что я сказал, Томас? Я сказал одну-единственную вещь:
— Мне пора идти. Жаль, но мне пора идти. Надо собираться в гостиницу. Завтра рано вставать, утренним самолетом дамой. Ни минуты покоя, понимаешь.
Как жалкая пичуга, Томас, я просил его, я умолял его, чтобы он позволил мне идти.
А он, этот чертов Стефан Ларссон, он рассердился!
— Слушай, ты, слюнтяй! — прищурился он. — Что-то ты расхрабрился! Берегись, тошнотина!
И он крепко прижал меня к двери. Футболка порвалась, было чертовски больно.
— Не думай, черт тебя дери, что ты что-то из себя представляешь! — шипел он.
— Да я и не думаю, — проскулил я. — Отпусти!
Он швырнул меня на пал, выкрутил руку. Как будто не прошло ни дня с тех времен, как будто мы были по-прежнему в Сэвбюхольме, как будто ничего не произошло, как будто мы по-прежнему были детьми.
— Спой «Трупы, трупы», тогда отпущу! — кричал он. — Лижи пал, на котором я стою!
И я запел. Я пел. Я лизал и пел.
Прижавшись лицам к грязному полу в гримерке, я пел для Стефана Ларссона, совсем как в детстве: «Трупы, трупы в день рожденья…»
— Охренеть! — орал Стефан, гогоча от радости. — Охренеть! Ты как ты! Ни капли не изменился.
И он был прав.
Мы играли те же роли, что и тогда.
Напевая, Стефан Ларссон покинул гримерку и отправился на дискотеку.
Диджей крутил «Love to love you baby»: «Для всех, кто помнит семидесятые, — красотка из тех времен!» — и Стефан вилял задом, кривляясь под песню из тех времен, когда все было намного лучше, чем сейчас.
Я ушел с дискотеки — не видя, не слыша, никого не трогая.
А передо мной, склонив голову, вышагивал ангел.
— Сатана — это падший ангел.
Так обычно говорит бабушка Юхи.
Она имеет в виду, что сразу по человеку нельзя сказать, хороший он или плохой. Поэтому лучше ни на кого не полагаться.
«Вкруг нашего дома ангел идет, две свечи золотые ангел несет», — молится Юха перед сном.
Случается, что он потом несколько часов лежит и думает, что как раз тот ангел, что идет вкруг их дома, — один из падших.
Когда Юха пытается представить себе падшего ангела, у него перед глазами неизменно возникает бабушка.
Юхина и Марианнина бабушка становится страшно уродливой, когда смеется. У нее поднимаются плечи, вытягивается шея и сморщивается лицо.
Может, именно поэтому она смеется так редко.
Сама она говорит: «А чего в этом хорошего?»
Имея в виду, что в бесполезных вещах ничего хорошего нет. Юхина и Марианнина бабушка изъясняется исключительно в отрицательной форме.
Самое великодушное из всего, что от нее слышали в чужой адрес, было: «А энтот не высовывается!»
Раз в год она приезжает в гости и живет у них. Когда она приезжает, Бенгт мчится на вокзал в город.
— Не так быстро! Насмерть ведь убьешь! — пилит она.
— Мамочка, я же всего на пятидесяти, — возражает Бенгт.
— Все равно убьешь!
— Но, мамочка, я же…
— Не перечь!
— Как хочешь. Да, я убью нас насмерть. Но Ритва уже наготовила еды.
— Вот-вот, еще одна причина ехать помедленнее. Вот у брата твоего жена, она-то умеет готовить. Вообще хороший человек, уж она-то не высовывается.
— А Ритва что, высовывается?
— Я этого не говорила. Я сказала только, что вот у брата твоего жена — она не высовывается.
— Сколько, говоришь, ты у нас пробудешь?
— Неделю. Кстати, машина у тебя течет.
— Ничего подобного!
Как только они входят, Юха и Марианна бросаются обнимать бабушку.
— Здравствуй, бабушка! — говорит Юха и вежливо целует бабушку в щеку. — Когда ты уедешь?
— Смотри, бабушка, — радостно кричит Марианна, — у меня новая кофточка!
— Она сама выбирала, — объясняет Ритва, выглядывая из кухни с прихваткой в руке.
— Ну-у, — кудахчет бабушка, разглядывая Марианнину кофту и посасывая вставную челюсть, — не так страшно, как можно было предположить.
Юха вручает бабушке рисунок, который он нарисовал к ее приезду и до того прятал за спиной.
Бабушка смотрит на рисунок и гладит Юху по голове:
— Спасибо, дружок, видала и поуродливее! Ну что ж, вот я и снова здесь у вас… Чего вы стоите и глаза таращите?
— Они так рады видеть бабушку, — торопится ответить Ритва.
— Ага, сладенького хотите! — кричит бабушка, кисло улыбается и открывает свою большую сумку. — Каждому по пачке изюма купила, пожалуйста.
Дети разочарованно берут изюм и уходят.
— Хорошо доехали? — решается завести разговор Ритва.
— Ох нет, такая погода! — отрезает бабушка.
— Но ведь солнце светит!
— Вот-вот. Ну, и долго мне еще мяться в прихожке?
— Простите, дорогая Бритта, — спохватывается Ритва и несет бабушкину сумку в комнату для гостей. — Я думаю, что вы можете устроиться в комнате для гостей, как обычно. Мы купили новую кровать. Вы жаловались на старую.
Бабушка что-то хрюкает в ответ, входит вслед за Ритвой и недоверчиво пробует кровать.
— Не в меру мягкая, — ворчит она, — надеюсь, задешево обошлась?
— Сколько вы у нас пробудете, дорогая Бритта? — вздыхает Ритва.
«Вот так уходит день от нас, уходит безвозвратно» — новый роман скандально известного писателя, драматурга, шоумена и почетного гомосексуалиста Швеции Юнаса Гарделя.Гардель играет мифами и символами массового сознания, показывая, что фетиши нашего быта на самом деле не заполнены никаким смыслом. Нарушена причинно-следственная связь: не потому всюду подсвечники, что Рождество, а потому Рождество, что всюду подсвечники.Помещая «маленького человека» и его серые будни в центр повествования, автор дает очень точную картину состояния общества.
Шведы оказались любителями копаться в нездоровых семейных отношениях, мрачно шутить (героиня «Cheek to cheek» Юнаса Гарделя работает в похоронном бюро и встречается по объявлению со звездой шоу-бизнеса «для серьезных отношений») и культивировать смерть (два из шести представленных произведений называются «Отцеубийство» и «Воля к убийству»). Кроме того, они действительно умеют писать пьесы — то есть хорошо прорабатывать структуру, вырисовывать характеры и закручивать интригу. Правда, без фирменной тоскливой флегматичности не обошлось, а потому монолог героя «Европы утром и вечером» Розы Лагеркранц, который едет в поезде и рассказывает, какая сука его жена, занимает семь страниц.
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.