Детство Ивана Грозного - [7]
— Дорогое и долгожданное мое чадо! Да будет тебе защитой благословение Петра Чудотворца… Еще благословляю тебя мономашьим честным крестом от самого животворящего древа. На нем Христос, сын Божий, вольное распятие претерпел нашего ради спасения. Сейчас, чадо мое, ты юн, но когда благодатью Всесильного Бога подрастешь, царствуй самодержавно вместо меня, отца твоего… Буди на тебе и детях, и внуках твоих милость Божия из рода в род. И да принесут тебе святые эти кресты на врагов Руси одоление…
Все атрибуты великокняжеской власти передал умирающий слугам для сына и, обливаясь слезами, поцеловал наследника.
Было очень холодно. Морозный ветер из распахнутых окон студил лысины государственных советников, перебирал волосы на обнаженной голове ребенка. Толпа плачущих навзрыд бояр замерла, глядя на это прощание.
Всем на удивление не плакал только Ваня. Даже когда отец больно прижал к его губам обжигающе холодный металл креста, он только шире раскрыл глаза, но не издал ни звука.
Больной совсем обессилел, откинулся на подушки и движением бровей дал понять, чтобы унесли наследника. Аграфена, пошедшая было вслед, замерла в низком поклоне, услышав свое имя на устах умирающего:
— Аграфена, запомни: от сына моего не отступать ни на пядь…
В коридоре Ваня увидел, как мимо него под руки провели к отцу рыдающую в голос мать, но и тут не заплакал. Он помнил, что тяте хорошо будет у Боженьки, что тятя будет смотреть на него с небес и помогать ему.
По просьбе жены к умирающему принесли и младшего сына Георгия.
— На кого ты нас оставляешь?! — причитала Елена. — Кому детей приказываешь?
— Ивана благословил великим княжением, Георгию завещал Углич, Поле и другие города. А тебе отписал, как в своих духовных грамотах отписывали великим княгиням мои прародители.
С последним целованием отпустив жену, умирающий закрыл глаза и тут же увидел Соломонию. Она теперь постоянно посещала его в забытьи. Смотрела по-прежнему непримиримо.
— Святой отец, мирские дела позади, — прошептал Василий. — Теперь Богу отдаю душу. Постригите меня, да глаз с меня не сводите: как буду испускать дух, читайте отходную.
Даниил распорядился принести иноческое одеяние, но в спешке мантию обронили по дороге из Троицкого монастыря. Тогда сняли ее с келаря Иллариона Курцова и передали игумену Иоасафу, но брат великого князя Андрей Старицкий, Михаил Воронцов и Шигона стали вырывать черную рясу из его рук: они еще надеялись на то, что великий князь выздоровеет[17].
— Владыко, негоже Василия Ивановича постригать, — уговаривали они митрополита. — Многие князья, даже сам Владимир Киевский, не в чернецах умерли, а все же сподобились праведного покоя. Почто же великого князя, столько сделавшего для Руси, на постриг обрекать?
— Не благословляю вас ни в сем веке, ни в будущем! — багровея лицом от гнева, ответил Даниил и разом пресек распрю. — Никто не отымет у меня души его! Добр сосуд серебряный, но позлащенный лучше.
Умирающего нарядили и бороду расчесали, как полагается по иноческому сану. Службу вел отец Иоасаф Троицкий, а постригал сам Даниил. Имя иноку нарекли Варлаам.
И тут увидели святые старцы дух его, отошедший, как малый дымок.
Арест князя Юрия
Великая княгиня Елена и мамка Аграфена Челяднина, одетые в траур, усадили Ваню рядом с возвышением, на котором покоился усопший Василий Третий. Он лежал на черной тафтяной постели в черном иноческом одеянии со строгим отрешенным лицом.
Текла людская река: москвичи прощались с почившим государем и, проходя мимо опухшей от слез, каменно застывшей вдовы, любопытно поглядывали на бледного княжича — неужели этот малыш заменит умершего? Или его родные братья потеснят малолетку, невзирая на клятву? Таких примеров на святой Руси сколько угодно!
Старики еще помнили, как его прадед великий князь Василий Второй, после ослепления прозванный Темным, в Угличе дал клятву на кресте и Евангелии, что не будет претендовать на московский престол, а игумен Трифон на богомолье в Кирилло-Белозерском монастыре объявил, что клятва та незаконна, потому как была следствием принуждения и страха: ведь его двоюродный брат Дмитрий Шемяка взял в полон малолетних детей Василия, а самого ослепил! Игумен снова благословил Василия на великое княжение, а Шемяка получил по заслугам: преданный союзниками, бежал в Новгород, где и был отравлен по распоряжению Василия Темного.
А разве дед малолетки Иван Третий не нарушил седой, издревле исполняемый обычай — сажать на престол наследников только по старшей линии? У Ивана Третьего умер старший сын, а его место на престоле законно наследовал единственный отпрыск умершего Дмитрий Угличский. Иван Третий еще при жизни признал это и пышно отпраздновал. А потом из-за козней хитрой второй жены византийской царевны Софьи Палеолог отменил свое решение и завещал престол ее сыну Василию Третьему.
Не лучше поступил и сам ныне покойный Василий. Пострижением он признал вину перед первой женой Соломонией, но не раскаялся в своей ненависти к племяннику Дмитрию, ни в чем не повинному отроку, заживо сгнившему в оковах.
