Детство Ивана Грозного - [53]
Слава Богу, Воронцовы теперь далеко, но как оторвать ребенка от родственников, от бояр, готовых уже сменить кнут на пряник в преддверии совершеннолетия государя? Да и удастся ли это ему, Макарию, после долгого отчуждения? Может свое «век не забуду!» мальчик сказал в беспамятстве и тотчас забыл?
Однако уже на следующий день, придя навестить больного государя, еще лежавшего в постели, Макарий убедился, что Ваня все помнил.
— Спасибо, владыко, век буду благодарен! — повторил он вчерашнее и тут же робко спросил: — А можно ли справиться, как там Федя? Так, чтобы Шуйским не донесли!..
— Можно, только больше никому ни слова об этом. Пошлю монаха в Костромской монастырь по церковным делам, он обо всем и проведает, — успокоил Макарий и, когда больной горячо облобызал его руку, с горечью подумал, насколько глубокие корни пустил в душу отрока смазливый ловелас Федя и как трудно будет их вырвать. Однако игра стоила свеч — от того, каков будет государь, зависело, что станет с государством и чего добьется его народ.
Известно, рыба тухнет с головы и, если не спасти голову на святой Руси, вряд ли устоит держава.
Значит, надо спешить, но поспешай, как говорится, медленно. Надо идти путем Иоасафа, однако не повторять ошибок доверчивого предшественника, а в любое время быть начеку.
Заговорщики
Скоро к ним присоединился и протопоп Благовещенского собора, приехавший с Иоасафом из Троице-Сергиевой лавры и сдружившийся с Макарием.
Встреча единомышленников в митрополичьих покоях ни у кого не могла вызвать подозрений: работа над «Четьи-Минеями» еще не была завершена, многое пришлось исправлять, и вечером они засиделись до глубокой ночи в библиотеке.
Только на этот раз шел разговор не о священных писаниях, а о юном государе и Шуйских, сплотивших вокруг себя то подкупами, то угрозами многочисленных сторонников не только в Москве, но и в Новгороде, Владимире и Пскове.
Неполных два года оставалось до законного восхождения юного государя на престол, когда наступит конец разбойному опекунству Шуйских. Но за эти два года много воды утечет: Шуйские вообще могут избавиться от мальчика и занять его место или постоянным потворством нездоровым утехам воспитать в нем такого же подлеца, как и они сами, и стать их правой рукой. Пока что Андрей Шуйский шел по второму пути: ежедневно посылал в дворцовые покои Евдокию и Настю, двоюродных сестер государя, ни по возрасту, ни по полу не годных для мальчишеских игр, чтобы все видели близкое родство первобоярина с великим князем. Теперь он чаще хвалил Ваню за удаль и разбой на улицах, за расправу над животными, а недавно заявил, встретив его на крыльце после лихих скачек по Москве:
— Видно, быть тебе грозным царем, Иван Четвертый! Нагонишь ты страху на наших недругов, помяни мое слово!
Мальчик самолюбиво закусил губу, вспыхнул от похвалы, но несмотря на лесть, так и не взглянул на Андрея Шуйского.
Об этом рассказал друзьям Сильвестр, возвращавшийся из собора в свою обитель и ставший свидетелем этой сцены.
И к охоте стали приучать отрока. Незадолго до расправы над Воронцовыми вернулся Ваня из Коломны, везя в тороках[51] несколько зайцев и рыжую лису. Ни для кого не было секретом, что для великокняжеской охоты заранее отлавливали диких зверей и потом выпускали их из кустов навстречу скачущему государю. И опять Шуйские восхваляли мальчика за богатую добычу, удаль и молодечество.
Капля камень точит. Если не предостеречь, Ваня в конце концов поверит и пойдет у них на поводу. А могут и сгубить где-нибудь в глухом лесу: «паденье с кручи», «случайная пуля», и концов не найдешь!
Надо было прежде всего окружать государя верными и честными слугами. Елико возможно воспитывать в нем доброту и сострадание, а тем временем собирать вокруг сторонников. Пора положить конец бесчинству Андрея Шуйского: именно от него можно ждать коварных непредсказуемых действий против юного венценосца вплоть до отравления и убийства. Остальные Шуйские — только слепые исполнители приказов Андрея, без него они тотчас разбегутся по углам. Некоторые, вроде мамки Евдокии, явно не любят «хозяина» и, если бы не узы родства и не угрозы, давно бы покинули его. Если действовать средствами самого первобоярина, то много людей и не понадобится: заманить его в ловушку и заковать, как сам он это делал много раз!
Друзья наметили будущих сподвижников: князя Федора Михайловича Мстиславского, близкого советника покойного Ваниного отца, и его родича Ивана Дмитриевича Мстиславского; князей Горбатого, Хованского, Ивана Кубенского, Михаила Курбского, братьев Курлятевых, Ховриных-Головиных, Захарьиных-Юрьевых, дальнего родственника Бельских Якова Бельского, бояр Юрьева и Сабурова; Челядниных — родственников погибших Ивана Овчины и Аграфены; Фединых родственников Илью и Матвея Воронцовых. Скрепя сердце, в число сторонников включили и братьев Глинских, хотя они дурно влияли на племянника. Не забыли даже духовника юного государя Федора Бармина: он не любил Макария, считая, что тот перебежал ему дорогу к первосвятительству, зато люто ненавидел Андрея Шуйского, и это было главным.
