Детство и отрочество в Гиперборейске, или В поисках утраченного пространства и времени - [46]

Сегодня – самый короткий день в году. Получила по музыке 5. Писали еще в школе контрольную по русскому. А после уроков были танцы. Восьмиклассников почти не было: они ушли, считая нас мелюзгой. А нам лучше! Играл на баяне В. Тараканов из 7 «А» (радиола сломана). Здорово вообще-то. Время прошло хорошо. К тому же, на мое счастье, мне пришлось в переходном вальсе танцевать только с двумя, правда, довольно противными, мальчишками. Остальные мальчишки шли по другой стороне, и с ними пришлось танцевать Маше. А когда уходили домой, меня в раздевалке Крымов с Цвелограем «прижали» между двумя вешалками. Хорошо, что я не толстая, а то что бы от меня осталось?

Когда восьмиклассники ушли, ушли и учителя. Не успели двери спортзала закрыться за ними, как Тараканов заиграл «Руды-руды-руды-руды-рык, а по-русски рыжик», и все кинулись танцевать вошедший в моду твист. «Атас! Идет по крыше воробей!» – крикнул кто-то от двери. Все сразу перешли на топтание на месте парами. Вошедший в зал директор Антон Христианович окинул танцующих придирчивым орлиным взором, постоял минуту и вышел. Все тут же со смехом присели в твисте. Сердца бились и от быстрого танца, и от авантюрного чувства нарушения школьного запрета. Расходились с вечера радостно-возбужденные. В школу пригласили учителя танцев, который раз в неделю после уроков проводил занятия с учениками седьмых и восьмых классов. Он учил их танцевать вальс, танго и липси. Это, конечно, было хорошо, но не уменьшило увлечения твистом.

23 декабря Забыла вчера написать: в нашем ряду поставили еще одну парту, и теперь я сижу немного ближе. Через проход у меня теперь справа сидит не Арбузов, а Цвелограй. Герка – молодец. Принес нам два листа бумаги для стенгазеты. На уроке пения сегодня был случай. Писали мы контрольную. Герка сказал Юрию Николаевичу, что не был на уроке и материала не знает. Тот никак на это не реагировал. Тогда Юрка Ц. хотел написать Г. К. то, чего он не знал. Но Герка не дал, а написал мне, чтоб я сказала, где тон, а где полутон. Я написала в тетради и отдала ему. Ю. Н. увидел и спрашивает: «Что это у тебя, Клюндт, такое?» Взял тетрадь – и на стол. Потом нас вызывали с девочками, и Валерка Жданов очень ловко стащил тетрадь (к счастью, она не была подписана), навалил на это место всякой всячины, а тетрадь пустил по рядам назад. Все обошлось благополучно. А какой Юрка умный! Он читает научно-популярную литературу. Вечером у Машиного дома разыграли лотерею с ребятами. Маше дарит Коля, Маша – Гришину, Гришин – мне, я – Любе, Паничев – Трубиновой Нине, Колобов – Томе. Дарить надо 31 декабря. Да, по зоологии сегодня учили интересный материал про змей. Оказывается, змеи могут гипнотозировать глазами свою жертву. Например, готовясь съесть кролика, она смотрит на него, и кролик сам бежит к ней в пасть. Все-таки Цвелограй очень умный (тьфу-тьфу-тьфу – не сглазить бы), и мне надо не отставать от него.

25 декабря Настроение очень плохое. Быстрей бы каникулы! Надоело уже учиться. Вчера ходили на постановку «Чемодан с наклейками». Только время провела. Слишком натянуто играли артисты, очень неестественно. Вечером приходили зачем-то Крымов, Цвелограй, Солдатов и, кажется, еще кто-то. Они дурным голосом говорили: «Откройте!» Мы не открыли. Сегодня получила 5 по хору и в такой школе по русскому и литературе 5. Скучно.

Родители договорились с бригадой маляров, в которой работала мама Маши Уральцевой, что они сделают у них в квартире косметический ремонт – покрасят пол, стены и потолки, сделают модный сейчас накат – и что Аня это время поживет у Маши. Дядя Миша встает раньше всех, и тетя Маруся наливает ему большую тарелку грибного супа. Аня никогда не видела, чтобы ели суп на завтрак. Маша объясняет, что работа на шахте очень тяжелая, и без супа до обеда не дотянуть. Аня очень любит грибной суп, совсем неплохо есть его по утрам!

30 декабря Первый день каникул и первый день дома после ремонта (с 27-го я жила у Маши, а родители – в гостинице). Был сегодня бал-карнавал в школе. И скучно, и грустно, и яблоку негде упасть – столько было народу. Как сельдей в бочке. Сидела, грустила, танцевала, играла вместе с другими в почту. Девочки наши принарядились (в капроне, в часах, Рая Терехина подрезала косы) и нарасхват танцевали с Цвелограем. Мы сидели на скамеечке в углу с Томой. На глазах были слезы. Тома сказала, что расковыряла ячмень; у меня ячменя не было – я сказала, что попала в глаз соринка. Лишний раз мне довелось убедиться, что рука у меня несчастливая: Эльза Михайловна принесла бенгальские огни, зажигала и давала ребятам. Мой так и не загорелся. Сидоров определенно не в себе. Что он на меня смотрит? Помню, как в третьем классе он написал мне записку: «Анка я тибе люблю прихади кнам в огарод бегать». Вначале я его ненавидела, потом жалела, теперь не понимаю. Шли в голову всякие мысли насчет того, зависит счастье человека от него самого или нет. Конечно, что успех в работе, учебе зависит от человека – бесспорно. А вот как в личной жизни? Почему-то я очень сильно рассердилась на Юрку, а почему – сама не знаю. Но вот сейчас уже ничего от этой сердитости не осталось. Я всегда так: разозлюсь на кого-нибудь, а через несколько минут уже все передумаю и начинаю считать виноватой себя. Так и здесь. Но получается, что я даже не знаю, в чем я виновата.