Детский сад - [165]

Клонированные супрессоры опухолей справились с существующими разновидностями рака. Рак исчез. Он просто не мог больше возникать. А с ним исчезли и белки, которые выделялись раковыми клетками.

Никто не подозревал, что от рака была польза. Раковые клетки выделяли огромное количество препятствующих старению белков с крайне низкой молекулярной массой. Эти белки легко проникали в другие клетки.

Раковые клетки препятствовали старению других клеток. Небольшие предопухолевые повреждения продлевали человеческую жизнь до ее привычного предела. Без рака продолжительность жизни сократилась вдвое.

Попытки скопировать препятствующие старению белки давали лишь местные результаты. На них отвечали лишь некоторые участки тканей.

А протоонкогены и леденцовые гены спокойно спали за сахарной стеной.

ЖУЖЕЛИЦ РАК ПРИВОДИЛ в восхищение — из-за его жажды жизни, его красоты. Примерно так мы восторгаемся цветами. Они ощущали его как некое белое сияние. Его неповиновение общей рутине функционирования организма они воспринимали как восстание, как борьбу за свободу отдельных клеток.

За Миленой они ходили словно в трансе.

— Он поет, — умильно вздыхали они.

— Милена! Ты настоящая оранжерея! — восторгались Жужелицы. — Сад, полный цветов!

Они шли за ней и к больнице Святого Фомы, где ее тестировали в Раковом Корпусе. И далее к Читальным Залам на Маршем-стрит, куда Милена была вызвана лиловым лесом Консенсуса. Она была Терминалом, и по дороге несколько раз задала ему один и тот же вопрос: «Зачем меня сюда вызвали? Какую информацию мне собираются сообщить?» Но Консенсус хранил молчание.

Милена вспоминала то ожидание в комнатах из белого кирпича, где она поймала себя на мысли: «Все дурное в моей жизни происходит именно здесь».

Дверь открылась, и под своды комнаты вкатилась Рут, Терминал.

Опустив плечи, она не отрываясь смотрела на Милену, покачивая головой. Рут, болтунья Рут не знала, с чего начать.

— Ох, детка моя, — сказала наконец она.

Где-то из коридора доносились веселые звуки сада. Там было оживленно: звенели гитары, гудели дудки, хлопала в ладоши и пела детвора, ожидая своего часа посвящения в мир взрослых.

— Детонька, у тебя рак, — проговорила Рут и, бессмысленно разведя руками, так же бессмысленно их опустила.

Милена смотрела на белый кирпич стен, на голый электрический свет.

— Что значит «рак»? — не поняла она. — Как такое вообще возможно? Рака нет, он вымер.

— У тебя нет Леденца, — пояснила Рут. Подойдя к сидящей на единственном стуле Милене, она с одышкой опустилась на одно колено и взяла ее ладонь в свою. — Ты можешь играться с генами, радость моя, переставлять их с места на место. И вот ты их перебирала, перебирала, покуда не нашла ген, который сделал транскриптазу нового рода. Она передалась по ступенькам спирали и растворила вокруг них защитный сахар.

— Нет, этого не могло быть, — категорично заявила Милена, вынимая из ее ладони свою.

— Да ты не знала. — Губы у Рут сложились печальным сердечком. — Не знала, что ты именно делаешь. — Потянувшись, она попыталась погладить Милену по голове. Та уклонилась. — Мы как огромный океан, на котором качается утлая скорлупка. Скорлупка — это то, что мы про себя знаем. А сам океан — он там, внизу.

— Вздор какой, — фыркнула Милена и попыталась было встать, но Рут удержала ее за плечи.

— Нет, лапка, не вздор. — На лице у нее читалась вполне искренняя симпатия. — Ты взломала код Леденца, а затем, чтобы все мы могли видеть, изменила себе гены так, чтобы в них смог вернуться рак. Ты как та героиня из книги, что ради спасения людей навлекает опасность на себя. Ты как будто позвала: «Рак! Видишь, вот она я, Милена!» Ты воскресила рак и навлекла его на себя, чтобы спасти нас, чтобы мы все могли жить!

Милене кое-как удалось оттолкнуть ее от себя. Встав, она двинулась к выходу, будто это могло помочь ей уйти от того, что с ней случилось.

— Благодаря тебе мы теперь все можем доживать до старости! — радостно голосила Рут. — Сможем видеть, как растут наши детки!

— Я не хочу, чтобы люди доживали до старости! — почти кричала Милена. — И я ненавижу детей! Ну за что, за что на меня эта напасть, а?!

— Мы сможем скопировать этот новый ген, который ты создала. Мы добавим его в новые ретровирусы и сможем всех вылечить!

— Это после того, что вы уже успели натворить за все это время?! — Милена, стиснув кулаки, потрясала ими перед Рут. — Ты все еще несешь мне эту околесицу после того, что вы уже успели понаделать! Кто знает, может, в этот раз вы им вообще всех погубите! — крикнула она и, отвернувшись, обхватила себя руками за плечи. — А я? Что же будет со мной?

Слышно было, как Рут шурша поднимается на ноги и, с присвистом ерзая ляжками, спешит к Милене. Теплыми пухлыми ладошками она со спины обняла ее за плечи, прижалась рыхлыми подушками живота и грудей.

— Милена, лапонька моя! Не переживай, деточка, не беспокойся. У нас есть вирусы, блокирующие новые кровеносные сосуды. Есть гены, прекращающие ненужный рост. Мы их введем тебе, и тебе полегчает.

— Вы что, хотите меня превратить в еще одну Люси? — холодея от одной этой мысли, вскрикнула Милена, вырываясь из назойливо участливых рук.