Детский сад Монтессори - [19]

Все было массовое: и внешняя жизнь, и внутренняя – массовая работа, массовые интересы. Детям с мало-мальски индивидуальными наклонностями приходилось очень трудно. Проявлять и удовлетворять их интересы было почти что невозможно под давлением писанного, трафаретного образа мыслей и массы ненужных, суетных вещей. Но и эти старшие дети, если привычка к порядку прививалась и поддерживалась в них взрослыми с малых лет, не утратят ее – пусть только условия жизни будут мало-мальски способствовать этому. Эта привычка станет автоматической, подобно тому, как автоматически мы одеваемся, раздеваемся, умываемся и прочее.

Посильная, соответственно возрасту, физическая работа и ручной труд, удовлетворяющий ребенка своими результатами, действуют на детей благотворно в смысле душевного равновесия. Еще большую роль в этом отношении играет удовлетворенность, испытываемая детьми при хорошо выполненной умственной работе. Я убедилась в этом, работая долгие годы с детьми в возрасте от 3 до 10 лет и, отчасти, наблюдая работу хороших учительниц с детьми среднего возраста (12–14 лет), не только в более или менее благоприятных условиях, но и в тяжелые годы голода и холода (1918–1920 годы).

Еще выразительнее это проявилось в 1919–1922 годах, когда я работала в детском саду при институте имени Герцена. В 1922-м году дети жили немного лучше, но все же впроголодь. Мы давали им на завтрак только чай с ложечкой сахарного песку, и то не всегда. А хлеб и «приложение» к нему, если оно было, приносили с собой.

Однако в дневниках детей о еде не было ни слова! Чай вспоминался только как факт, разделяющий день детского сада на две части – «до чая» и «после чая».

В комнате, в которой работали дети, было 6–7 градусов, стояла буржуйка, но, несмотря не это, дети работали с удовлетворением и удовольствием. Когда температура достигала 8 градусов, дети говорили: «Тепло!» – и работали еще усерднее.

В тяжелых условиях жизни эти дети, окруженные спокойными, бодрыми взрослыми и имеющие возможность свободно и организованно работать, проявляли удивительное терпение, стойко переносили все невзгоды и лишения и даже умели находить радости – красиво накрыть на стол, поставить на него хоть какие-нибудь веточки – например, сосновые или же просто ветки с почками, красивые чашки, новые вышитые салфетки, какую-нибудь безделушку, принесенную мною или моей помощницей.

Некоторые дети, могу даже сказать – многие, проявляли большую доброту и внимательное, нежное отношение к товарищам, к нам и к домашним. От скудных кусочков лакомств они отделяли часть для младших братишек или сестренок, или для мамы, если у кого-нибудь из детей был на завтрак только кусочек хлеба.

Огромное значение в смысле морального воспитания ребенка имеет природа. «Если в интересах физической жизни необходимо подвергать ребенка животворному влиянию сил природы, то в такой же мере интересы его психической жизни требуют, чтобы мы приводили сознание ребенка в соприкосновение с мирозданием, и он мог бы открывать себя прямому воздействию воспитательных сил самой природы», – говорит Монтессори.

Ребенок, приучающийся к наблюдению жизненных явлений, становится в отношении к растениям и животным тем, чем является для него наблюдающий его взрослый. С возрастанием интереса и наблюдательности растет его усердие в уходе за живыми существами. Убедившись, что жизнь растения, посаженного им, зависит от правильной поливки, а жизнь животного – от заботливого кормления и ухода, ребенок становится бдительным, как человек, почувствовавший свое призвание в жизни. Между ребенком и живым созданием – растением или животным – зарождается связь, побуждающая самостоятельно проявлять заботу.

За заботливый уход природа щедро вознаграждает ребенка плодами соразмерно его труду. Но любовь ребенка к природе бескорыстна, он просто любит все проявления жизни. Самые маленькие дети способны заинтересоваться земляными червями или движениями личинок в навозе, не испытывая при этом того отвращения, которое многие взрослые питают к отдельным животным. Врожденное чувство доверия ребенка к живым существам, если только оно не убивается глупым воспитанием, растет и укрепляется.

Питая отвращение к некоторым животным – мышам, крысам, лягушкам, насекомым, паукам – и относясь равнодушно к животным, постоянно нас окружающим, взрослые убивают в детях свойственное им влечение ко всему живому и часто прививают отвращение и страх даже к тем живым существам, которые должны быть друзьями человека, как, например, собаки и кошки.

«Не подходи близко к собаке, она укусит! Не трогай кошки, ты можешь заразиться от нее лишаями! Гони собаку вон, хлестни ее хорошенько!» – и тому подобные речи, обращенные к ребенку, можно часто слышать от взрослых.

Гуляя с детьми в саду или в лесу, мать случайно задевает ногой лягушку и с воплем кидается в сторону. Если среди ее детей не найдется смельчака, который, к неописуемому ужасу матери, отважится взять лягушку в руки, все дети разбегутся в страхе.

«Не ходи в траву, там много всякой гадости – червяков, пауков! Не трогай жука – он ущипнет, раздави его ногой!» – результаты подобного воспитания получаются часто печальными.