Детские игры - [43]

— Хватит с тебя? — осведомился Джордж.

— Я еще не начал драться, — был ответ.

Тогда Джордж прыгнул к нему и нанес удар справа. Римо принял удар плечом, откатился на крыло автомобиля и притворно застонал.

— Прекрати, Джордж! — завопила Сашур. — Ты его убьешь!

— И убью! — рявкнул Джордж. Голос его звучал уже не так визгливо, как поначалу, — А заодно и тебя, если не перестанешь мне изменять!

— О-о-о-о-о! — стонал Римо.

Джордж для важности кивнул ему и затанцевал по тротуару, пытаясь зайти с левой стороны и угостить Римо еще одним ударом.

— Желаешь схлопотать еще, приятель?

— Нет, нет! — остановил его Римо. — С меня довольно!

— То-то же. Не смей прикасаться к этой женщине! Я уже второй раз вижу тебя с ней. Третьего раза не будет. — Джордж просунул голову к Сашур в машину. — Завтра, когда ты пойдешь с работы, я буду ждать тебя около школы. Ты пойдешь ко мне и останешься на ночь.

— В твоем свинарнике?

— Никаких возражений, детка! Ты все слышала. Завтра у школы.

Тяжело ступая, Джордж направился к машине, и вскоре она сорвалась с места.

Римо дождался, пока машина Джорджа завернет за угол, и только тогда поднялся на ноги. К нему уже спешила Сашур.

— Римо, тебе больно?

— Да уж, отделал меня за милую душу. — Римо потрогал челюсть, как будто она болела. — Пошли, нам надо подняться наверх.

Он пропустил Сашур в дверь мотеля, довольный тем, как исполнил роль покровителя влюбленных.

Они застали Чиуна бодрствующим, что порадовало Римо, которому вовсе не улыбалась перспектива будить Мастера Синанджу в три часа ночи.

Чиун стоял у окна. Услышав, как входят Римо и Сашур, он обернулся.

— О, Римо! — воскликнул он. — Как я рад, что ты вернулся живым и невредимым!

Римо прищурился.

— Как это понимать?

— Чикаго — ужасный город!

— Почему? Только потому, что это не Персия, где люди вроде нас в особой цене?

— Нет, потому, что здесь процветает насилие. Только что я наблюдал драку между двумя мужчинами на улице. Страшная драка! Толстяк отделал щуплого парня под орех. Ужас, кошмар! Щуплый был избит до полусмерти. Удивительно, как ему удалось остаться в живых.

— Ладно, папочка, смени пластинку, — сказал Римо.

— Ты не представляешь, как я перепугался! Стою и думаю: Римо может вернуться с минуты на минуту. Что, если на него нападут эти страшные воины? Я жутко переволновался. Хорошо, что ты привел эту женщину, которая способна тебя защитить. Кажется, это хозяйка золотых монет.

— Правильно, это Сашур Кауфперсон, — сказал Римо.

— Как поживаете? — вежливо подала голос Сашур, слушавшая этот чудной разговор, стоя в дверях номера.

— Сашур Кауф — престранное имя, — проговорил Чиун.

— Не Кауф, а Кауфперсон, — поправил его Римо.

— Фамилии «Кауфперсон» не существует, — заявил Чиун. — Никогда такой не слышал, даже по ящику, хотя там попадаются всякие глупые фамилии и имена вроде «Смит», «Джонс», «Линдсей», «Кортни».

— А я вот — Кауфперсон, — молвила Сашур.

— Что ж, это не ваша вина.

— Я рад, что ты не спишь, Чиун, — сказал Римо. — Я позвоню Смитти, а потом мы станем готовиться к отъезду.

— Куда же мы поедем?

— В Форт-Брэгг.

— Куда угодно, лишь бы подальше от этого страшного города. Видел бы ты это сражение! Оно достойно быть воспетым в героической эпопее! Сперва толстый наносит жуткий удар. Вот так... — Чиун стал размахивать вокруг головы рукой, словно это был камень, привязанный к веревке.

— Устрашающее зрелище! — согласился Римо.

— Итак, он бьет своего безмозглого противника...

— Подожди-ка — почему безмозглого? — перебил его Римо.

— Это можно было понять даже на расстоянии. Свиное ухо и есть свиное ухо. Удар пришелся безмозглому по голове. Он мог бы вышибить ему все мозги, если бы таковые у него имелись.

Чиун отскочил назад, словно боксируя с тенью.

— Толстый продолжает нападать: он наносит второй сокрушительный удар. Он расплющил бы щуплого в лепешку, если бы снова угодил ему по голове, но, на его счастье, толстый попал щуплому только в плечо. Тот сразу же сдался.

— Полагаю, весьма своевременно, — заметил Римо.

— Если бы он продолжал сопротивляться, то на всю жизнь остался бы калекой, — заключил Чиун. — Его аппарат для поедания гамбургеров был бы окончательно выведен из строя. Жизненно важные органы, держащие в узде лень, неблагодарность и эгоизм, тоже могли пострадать. Как белый может жить дальше с такими тяжкими травмами?

— Ты прав, папочка. В этом городе царствует жестокость, поэтому нам пора сматываться отсюда. Я звоню Смиту.

Однако, поискав глазами телефон, который он перед уходом оставил на столике, Римо ничего не обнаружил.

— Где телефон, Чиун?

— Что? — переспросил Чиун, опять отворачиваясь к окну.

— Те-ле-фон!

— Ты имеешь в виду прибор, трезвонящий всю ночь, не давая пожилому человеку насладиться, редкими мгновениями ниспосланного свыше покоя после дневных трудов? Прибор, вмешивающийся в...

— Да-да, Чиун, ты правильно меня понял. Я имею в виду телефон.

— Его больше нет.

— Что ты с ним сделал?

— Первое вмешательство в мой покой я ему простил, но во второй раз я решил навсегда покончить с его звоном.

— И?..

— Он в мусорной корзине, — пояснил Чиун.

Римо заглянул в корзину. На белом пластмассовом дне виднелась горка сероватой пыли — все, что осталось от нежно-голубого аппарата с клавишным набором.