Детская книга - [278]

Шрифт
Интервал

Других срочных раненых не оказалось, так что Дороти сидела при свете лампы у покрытого глиной Филипа, аккуратно и точно извлекая шрапнель. Он сказал:

— Чувствительность возвращается. Раньше все тело было как не мое.

— Это хорошо, хотя ты, может быть, не согласишься. Я могу дать тебе морфину.

— Дороти…

Она пинцетом искала глубоко засевшие осколки у него в теле.

— Дороти, ты плачешь.

— Да, иногда плачу. Все это очень тяжело. Кто знал, что можно найти друга в глиняном пирожке.

— Я не могу смеяться, мне больно. Что ты делаешь?

— Один осколок засел глубоко — вот тут, между ног. Его придется вытаскивать с обезболиванием. Это подождет до завтра. Я сейчас вытащу все, что смогу, и наложу «Бипп». И дам тебе морфину, и устрою тебя поудобнее. Я думаю, что у тебя еще и нога сломана. Тебе придется вернуться обратно в Англию.

Филип глубоко вздохнул. Дороти вколола морфий. Щедро положила «Бипп» на места, откуда извлекла осколки. Филип сказал:

— Мне до сих пор не верится, что это ты. Мне часто хотелось, чтобы ты была со мной. То есть не в грязи, а в воображении.

— Не в воображении. Во плоти.

55

Après la Guerre Finie[123]


Был май 1919 года. К дому на Портман-сквер подъехал кеб. Из него вылез человек — ходячий скелет, дешевая одежда болтается, как на вешалке. Он поколебался несколько секунд и позвонил в дверь. Открыла молодая горничная и посмотрела на него с сомнением. Он прошел мимо нее, как тень, и оказался в гостиной, откуда доносились голоса.

Он остановился в дверях. Горничная, не понимая, что происходит, встала позади него. Человек удивленно смотрел на происходящее в гостиной. Мужчина с лубком на забинтованной до бедра ноге лежал в шезлонге. Еще в гостиной была худая юная девушка в элегантной короткой юбке. И кормилица. И одетая со вкусом молодая женщина с модной короткой стрижкой — на низкой табуретке, спиной к вошедшему.

Бэзил и Катарина Уэллвуд сидели рядом на диване, любуясь младенцем, которого держала молодая женщина. Все было совсем не так, как вошедший представлял себе. Он прокашлялся. И сказал, как говорили люди по всему миру:

— Вы что, не получили моего письма?

Катарина вскочила на ноги, как развернувшаяся пружина, и задрожала.

— Карл. Чарльз. Не может быть.

— Может, — ответил он.

Отец тоже встал. Его рыжие волосы почти поседели. Бэзил сказал:

— Тебе нужно присесть.

Катарина, шатаясь, подошла к сыну. Модно одетая молодая женщина встала, все еще держа младенца — яркого блондина с четкими, не пухлыми чертами лица. Карл сказал:

— Элси.

Катарина потянула его за руку.

— Садись, садись.

Она не могла сказать вслух, что ее сын похож на живого покойника. Элси, констатируя факт, произнесла:

— Похоже, тебе нелегко пришлось.

И заплакала. И сказала:

— Это Чарльз. Мы все решили назвать его Чарльзом, потому что думали…

Он сел на диван в окружении родных и попытался сообразить, кто же раненый в шезлонге. То был, конечно, Филип Уоррен. Комната переменилась — не только из-за младенца и кормилицы, но и оттого, что по сторонам очага стояли две огромные золотые вазы работы Филипа, покрытые переплетенными, карабкающимися крохотными демонами.

— Я не могу встать, — сказал Филип. — Рад тебя видеть.

— Где тебя ранило?

— Пашендаль. Меня спасло — я так думаю — то, что Дороти вовремя пришла на помощь. Гризельда тоже была там. Они сейчас в Женском госпитале на Энделл-стрит. И Гедда тоже там. Санитаркой. Она спасла мне ногу. В смысле, Дороти.

Катарина сказала, что Чарльз, наверно, голоден. Она пошла заказывать кухарке говяжий бульон, мягкий хлеб и молочный пудинг.

— Элси и Энн… и маленький Чарльз… были для нас таким утешением, — сказал Бэзил. — Сам понимаешь. Мы о них позаботились, как ты просил.

Чарльз-Карл не мог сказать, что под «заботой» имел в виду, что Элси надо было поселить в отдельном удобном домике и давать ей денег. Бэзил продолжал:

— Элси так помогала твоей матери. Ей нелегко пришлось. Не сравнить, конечно… — добавил он, все еще в ужасе от худобы и лысины сына. — Нужно позвонить в Женский госпиталь. Гризельда там санитарка. Она работает по многу часов в день, но вдруг сможет выбраться домой. Надо хотя бы сообщить ей…

Чарльз-Карл дрожащими пальцами погладил по головке своего сына. Сын блаженно улыбнулся. Чарльз-Карл не стал брать его на руки, боясь уронить. Элси наклонилась над Карлом, поцеловала его в голову, поцеловала его руку, лежащую на головке Чарльза-младшего. Она сказала:

— Твои родители были невероятно добры ко мне. И к Энн. Энн, поди сюда, поздравь… с возвращением…

Подошла Энн, посмотрела на Чарльза и спросила:

— Ты был в тюрьме?

— Да. Там не кормили. Даже у охранников почти не было еды. Все голодают.

Он не мог описать невыразимое. Он рассказал, что его обожгло взрывом, когда он нес на носилках с ничейной земли немецкого солдата. И солдата, и напарника Чарльза убило. А его самого подобрали немецкие солдаты, баварцы, и позаботились о нем, потому что он говорил по-немецки. Он запнулся. Он не мог описать это чудовищное путешествие, смерти и трупы. Он сказал:

— В конце концов я оказался в Мюнхене. Там не было еды, и солдаты дезертировали, сначала по одному, а потом все вместе. Я дошел до пансиона Зюскинд. Там были Иоахим и его сестра. Они меня накормили. Нашли врача. Они…


Еще от автора Антония Сьюзен Байетт
Обладать

«Обладать» — один из лучших английских романов конца XX века и, несомненно, лучшее произведение Антонии Байетт. Впрочем, слово «роман» можно применить к этой удивительной прозе весьма условно. Что же такое перед нами? Детективный роман идей? Женский готический роман в современном исполнении? Рыцарский роман на новый лад? Все вместе — и нечто большее, глубоко современная вещь, вобравшая многие традиции и одновременно отмеченная печатью подлинного вдохновения и новаторства. В ней разными гранями переливается тайна английского духа и английского величия. Но прежде всего, эта книга о живых людях (пускай некоторые из них давно умерли), образы которых наваждением сходят к читателю; о любви, мятежной и неистовой страсти, побеждающей время и смерть; об устремлениях духа и плоти, земных и возвышенных, явных и потаенных; и о божественном Плане, который проглядывает в трагических и комических узорах судьбы человеческой… По зеркальному лабиринту сюжета персонажи этого причудливого повествования пробираются в таинственное прошлое: обитатели эпохи людей — в эпоху героев, а обитатели эпохи героев — в эпоху богов.


Рагнарёк

«Рагнарёк» – книга из серии древних мифов, переосмысленных современными писателями из разных стран, среди которых Антония Сьюзен Байетт, Али Смит, Давид Гроссман, Су Тун, Ольга Токарчук, Виктор Пелевин и др. Острая, лирическая, автобиографическая книга о пятилетней девочке, эвакуированной во время Второй мировой войны из Лондона в сельскую местность. Она переживает за отца, военного летчика, чья судьба трагически не ясна, и читает книгу скандинавских мифов. Страшные и одновременно поэтические истории о дереве Иггдрасиле, волке Фенрире, змее Ёрмунганде, коварном боге Локи венчает миф о Рагнарёке, гибели богов.


Чудеса и фантазии

От автора удостоенного Букеровской премии романа «Обладать», а также «Детской книги» и «Ангелов и насекомых» – первый том полного собрания короткой прозы, три авторских сборника под одной обложкой. «Чудеса и фантазии» отражают «сказочную» грань творчества кавалерственной дамы ордена Британской империи: «Волшебные сказки и сама фольклорная традиция занимали Байетт давно („Обладать“ тому свидетельство), теперь же мы видим, что они просто созданы друг для друга» (Financial Times). В этих рассказах – «при всей своей кажущейся простоте удивительно многослойных и даже аллегоричных» (Vogue) – «дышит тайна, живет страсть, пульсирует древняя магия» (Marie Claire)


Дева в саду

«Дева в саду» – это первый роман «Квартета Фредерики», считающегося, пожалуй, главным произведением кавалерственной дамы ордена Британской империи Антонии Сьюзен Байетт. Тетралогия писалась в течение четверти века, и сюжет ее также имеет четвертьвековой охват, причем первые два романа вышли еще до удостоенного Букеровской премии международного бестселлера «Обладать», а третий и четвертый – после. В «Деве в саду» непредсказуемо пересекаются и резонируют современная комедия нравов и елизаветинская драма, а жизнь подражает искусству.


Ангелы и насекомые

От автора удостоенного Букеровской премии романа «Обладать» и кавалерственной дамы ордена Британской империи – две тонко взаимосвязанные повести о нравах викторианской знати, объединенные под общим названием «Ангелы и насекомые». Это – «возможно, лучшая книга Байетт после „Обладать“» (Times Literary Supplement). Искренность чувств сочетается здесь с интеллектуальной игрой, историческая достоверность – с вымыслом. Здесь потерпевший кораблекрушение натуралист пытается найти счастье в семье, где тайные страсти так же непостижимы, как и поведение насекомых, а увлекающиеся спиритизмом последователи шведского мистика Сведенборга и вправду оказываются во власти призрака… Повесть «Морфо Евгения» послужила режиссеру Филипу Хаасу основой для нашумевшего фильма «Ангелы и насекомые».


Джинн в бутылке из стекла «соловьиный глаз»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».