Детская библиотека. Том 65 - [281]

Повертев ее в руках, монах на ощупь определил, что поверхность листа подвергалась какой-то обработке. Фульвио ди Граччиолани запер двери, зажег свечу и подержал бумагу над пламенем. По всему листу стали отчетливо проступать темно-коричневые строки тайного письма, написанного молоком. Текст послания был на латинском языке.

«In nomini Dei! [135]

Сим извещаю ваше преподобие о свершении мною, недостойным служителем бога, возложенного на меня поручения. Опасность, грозившая нашему святому делу, устранена. Злокозненные тайные враги милорда, готовившие его разоблачение, повергнуты во прах, но в единоборстве с оными змиями пал и сам милорд. Перед смертью он, по наитию свыше и наущению вашего смиренного брата во Христе, подписал приложенный при сем документ, который является формальным, юридически заверенным свидетельством о гибели незаконного графского отпрыска пирата Джакомо Грелли и об отсутствии у означенного Грелли прямых потомков. Сын милорда, Чарльз, враждебно настроенный против своего отца, покинул земную юдоль, не успев открыть своего настоящего имени никому, кроме собственной сестры Изабеллы. Она же в отчаянии отравила себя ядом. Ее судьбу разделил и Реджинальд Мюррей, неправедный, но опасный претендент на титул. Тайна милорда умерла с этими лицами. Да простит господь все прегрешения малых сих, и да войдут души их в царствие небесное! Ave Mariа! [136]

Напрасно прождав очередного прибытия ко мне брата Луиджи, постоянного курьера вашего преподобия, я, движимый единым побуждением ускорить отсылку сих вестей, почел за благо самостоятельно изыскать надежного посланца к вам. В неразумии своем я принял во внимание преклонный возраст и недуги нашего сиятельного завещателя, что и побудило меня поспешить с доставкой по назначению сего важного документа. Посему я уговорил мистера Томаса Мортона, как ближайшего сподвижника своего усопшего благодетеля, совершить путешествие в Венецию, дабы вручить настоящий пакет в собственные руки вашего преподобия. Приложенный документ должен устранить все последние сомнения и грешные колебания завещателя. Amen!

Смиренный брат ваш во Христе

Бенедикт.

29 августа 1790 года. Город Бультон.»

Патер перекрестился и спрятал документ в своей тетрадочке. Он послал слугу наверх, в графские покои, чтобы пригласить эччеленца Паоло к вечерней субботней мессе.

Лафкадио застал графа вкушающим сон после продолжительной прогулки в гондоле на взморье, предпринятой графом до полудня. Превозмогая усталость, дряхлый граф спустился в молельную. Во время мессы он сидел на скамеечке, поддерживаемый новым дворцовым служителем, Антонио Карильо. За последние недели старый синьор с особенной охотой обращался к Антонио за такого рода услугами, ибо молодой человек оказывал их без тени раболепия и угодливости. Дворцовую челядь изумляло умение молодого служителя ободрять и развлекать дряхлого, разбитого немощами вельможу.

После короткой мессы священник поднялся вместе с графом Паоло в его покои. Гондола, спешно посланная патером Фульвио, доставила во дворец несколько должностных лиц — главного нотариуса графа д'Эльяно с его помощниками и писцами, а также душеприказчиков, назначенных по воле самого эччеленца Паоло. Фульвио Граччиолани встретил синьоров в вестибюле, проводил в графские покои и пояснил, что их приглашение во дворец вызвано необходимостью устранить, по воле эччеленца, известную им оговорку в графском завещании. Некий полученный из Англии документ отнял у завещателя последнюю надежду разыскать и обеспечить потомков.

Граф Паоло был глубоко удручен этой вестью.

В присутствии отца Фульвио прибывшие синьоры исправили текст завещания.

Ночью нотариус со свитой покинул Мраморное палаццо, а патер Фульвио по отъезде душеприказчиков и юристов отправился во дворец кардинала. В сей поздний час одна высокая духовная особа спешила к другой с благими вестями.

4

Шла вторая неделя после вызова душеприказчиков к эччеленца Паоло д'Эльяно. За это время он редко покидал свои покои, находился в глубокой задумчивости, иногда утрачивал нить разговора, засыпал во время трапез и томился бессонницей на ложе. Граф Паоло с трудом передвигал отекшие ноги, был раздражителен и очень страдал от одиночества. Однако беседы с отцом Фульвио утомляли его, и духовник графа не докучал ими старику. Зато дворцового служителя Антонио Карильо граф по-прежнему охотно допускал к своей особе. У синьора Антонио был приятный голос; он целым часами читал больному его любимых поэтов — Данте и Петрарку.

Лишь одну посетительницу принял за эти дни старый граф Паоло — престарелую синьору Эстреллу Луис эль Горра. Она высадилась с французского военного корабля «Три идальго», которым командует ее внук. В Тулоне престарелая синьора ступила на землю Европы. Она не смогла отказать себе в удовольствии заехать в Венецию, чтобы навестить старого друга — графа д'Эльяно. Патер Фульвио мельком видел ее в вестибюле и даже вздохнул вместе с нею о быстротечности струй в реке времен.

Иезуит не ведал, что после отъезда синьоры граф Паоло с волнением читал следующую записку:

«Эччеленца, если повторное путешествие в гондоле не утомит вас, я вновь буду ожидать вас на борту известного вам судна. Затем мы должны совершить поездку на «Виллу цветов», где некая, давно обещанная вам счастливая встреча заставит вас позабыть все душевные и телесные недуги. Глубоко преданный вам Буотти».