Детская библиотека. Том 44 - [3]

Людка дорого бы дала, чтобы узнать, кто Он такой, чем занимается. Жил Он один, в этом сомневаться не приходилось. Никакой визитной карточки на дверях у Него не было, если только она не ошиблась дверью, когда, после долгих вычислений — «третье окно слева на третьем этаже, значит, дверь или слева, или посередине», — она решилась туда сходить. Итак, какая же — слева или посередине? В конце концов Людка выбрала среднюю, потому что перед ней лежал красивый мохнатый коврик, а перед той, что налево, — обыкновенная грязная тряпка. Выбрала — и тут же удрала, а пойти второй раз оказалось свыше ее сил. Напрасно она доказывала себе, что на той же самой площадке у нее могут жить знакомые, что она может идти, например, в гости, да мало ли еще зачем. Так ни в чем себя и не убедив, Людка вихрем слетела вниз в полной уверенности, что женщина с тяжелой авоськой, которая подымалась по лестнице, волоча за собой ревущего во всю глотку мальчугана, обо всем догадалась. Наводить справки тоже было рискованно — всякий бы поинтересовался: «А зачем тебе?» Да и как спрашивать — у кого? Впрочем, разве это так уж важно? Валено, что Тот Человек жил на свете, дышал, ходил и что Людка могла на него смотреть.

Однажды ей пришла в голову блестящая идея, почти гениальная, — она и сама от себя такого не ждала. Кто сказал, что она должна выбивать дорожки около их дома? Ведь это отлично можно делать в двух шагах от Его «шкоды». Итак, как только Он подойдет к машине, она немедленно хватает дорожку и выбивалку, и… и так раз, другой, третий…

План был настолько прост, а успех настолько очевиден, что Людка откладывала исполнение его со дня на день. Приятнее всего было об этом думать. Например, представлять себе, как Он скажет: «Что это вы там все время чистите?» А она ответит: «Да так, ничего особенного». Или все получится как-нибудь еще, по-другому. Только бы успеть домчаться со своей дорожкой до Его дома, прежде чем Он отъедет на машине! И Людка решила с точностью до секунды рассчитать время.

Глава 3

У Людки было одно преимущество перед тем же Мареком Корчиковским — она побывала за границей. Не очень, правда, далеко, но все-таки. Она была вписана в мамин паспорт, имела право обменять деньги, и таможенник осматривал ее чемодан. Было о чем поговорить с Ядзькой по возвращении. Но о самом главном, о чем стоило бы рассказать, говорить было нельзя. Ядзька тут же пришла бы к выводу (ох, очередная дурацкая острота Корчиковского: «Шел я, шел и пришел к выводу, что E равняется mc², а потом оказалось, что кто-то пришел туда же раньше меня»), что у Людки «не все дома». Вообще-то история эта, все эти мысли, мечты и планы корнями уходили в далекое прошлое, к тем временам — лет семь или шесть назад, — когда Стефан подарил Людке на день рождения глобус. Даже к Тому Человеку этот глобус имел некоторое отношение. Да-да, с глобуса все и началось. А точнее, то, что было связано с Ним, началось с «Кон-Тики». Очень это была сложная история. Впрочем, а что в жизни не сложно? Разве что сесть за стол и пообедать… Да нет, пообедать в школьной столовой тоже непросто: ножей не дают — попробуй съешь отбивную; под ногами вертится всякая мелкота, того и гляди, кто-нибудь заедет локтем в бок. Однажды Людка, отчасти по рассеянности, пролила Корчиковскому на брюки томатный суп с лапшой. В отместку за зеленого клопа, а вовсе не потому, что она такая вредная. Потом ей вроде даже жаль его стало — известное дело, пижон, бросился тут же в умывалку, выпросил у нянечки щетку и целый час чистил, оттирал… А Людке ни словечка не сказал, только смерил уничтожающим взглядом. И потом целых два дня ее не задирал, воротил с презрением нос. Нет, все-таки ей решительно не удавалось выработать последовательную тактику по отношению к Корчиковскому. Иной раз ей даже приходили в голову неплохие идеи, но стоило посмотреть Корчиковскому в глаза, увидеть его нахальную усмешку — и она тут же забывала о своих намерениях и делала какую-нибудь глупость. Например, обозвала его однажды «медным лбом», хотя весь класс, и Людка, и Корчиковский прекрасно знали, что это самое неподходящее для него ругательство. А всё нервы…

* * *

Людке было лет восемь, когда Стефан подарил ей этот глобус. С изумлением посмотрела она тогда на раскрашенный шар.

— Это земля, оно вертится, — сказал брат.

— Скажешь тоже, земля вертится! — усомнилась Людка.

— И все-таки она вертится, — ответил Стефан.

Немало прошло времени, пока Людка узнала, чьи слова брат повторял, и поняла, почему он тогда так весело смеялся. А Стефан ткнул в глобус пальцем, и земля в самом деле несколько раз обернулась вокруг оси. Ну ладно, пусть: вертится так вертится, но что же это за земля в кухне на столе — жалкое подобие, которое ничего не стоит обхватить одной рукой!

С тех пор Людка выросла и получила некоторое представление о том, что такое земля. И она полюбила глобус. Она заботливо покрыла его поверхность лаком, чтобы не слезала краска, потому что в старом доме у них было сыро и глобус начал лысеть, от него отвалился кусочек Канады и вспучилась Южная Америка. Людка обратила внимание, что слово «земля» часто пишут с маленькой буквы. Даже если речь идет не о той земле, что в цветочных горшках, а о земле — планете, частице космоса, где по велению судьбы живут, думают, набираются опыта люди. А какой-нибудь Марс или Венера, Юпитер или Сатурн, о которых мы и знаем-то мало — кое-что про атмосферу и про количество спутников, вот, пожалуй, и все, — пишутся с большой. И Людка решила в знак протеста всегда писать слово «Земля» с большой буквы, дабы выразить ей свое уважение.