Детишки в доме на холме - [6]

– Ви! Ви! Ви!

Голос раздавался где-то очень далеко, но постепенно приближался.

Она открыла глаза и увидела своего брата. Голый по пояс, он во весь дух мчался по подъездной дорожке, держа в руках свою красную футболку. В футболке было что-то завернуто, и Эрик бережно прижимал это что-то к груди. Судя по всему, он недавно плакал – на щеках его блестели свежие грязные разводы. Каждый раз, когда Ви видела своего брата без рубашки, ей вспоминались жуткие снимки голодающих детей, которые показывали по каналу «Нэшнл джиографик». Эрик был очень на них похож: слишком большая голова, узкие плечи, выступающие ключицы… Ребра так туго натягивали его тонкую кожу, что на них можно было играть, как на ксилофоне.

Зеленые с желтой полоской гольфы Эрика были натянуты по самые колени, узловатые, как древесные сучки. Голубые матерчатые кеды прорвались на мысках, потертые шорты были сделаны из обрезанных джинсов. Непослушные темно-каштановые волосы напоминали странное птичье гнездо. После длинной вермонтской зимы Эрик был бледным, как свежеразрезанная картофелина.

– Что стряслось? – спросила Ви, поднимаясь с качелей и кладя книгу на сиденье.

– Крольчонок! Маленький, еще совсем детеныш! – отдуваясь, проговорил Эрик и, продолжая прижимать сверток к груди, отвернул краешек футболки, чтобы Ви могла увидеть коричневатый мех крошечного существа.

Эрик постоянно кого-то спасал: бродячих кошек, сурка, которого он буквально вырвал из пасти соседской собаки, бесчисленных крыс и мышей, которых бабушка использовала для экспериментов в своей лаборатории в подвале. В этом последнем случае речь шла о старых животных, которые уже не могли обучаться премудростям лабиринта, разыскивая лакомства и избегая ударов электрическим током. Лабораторных животных Эрик всегда жалел и даже выпустил из клетки Большого Белого Крыса, который с тех пор жил где-то в стенах их дома (бабушка думала, что он сбежал сам) и время от времени появлялся то тут, то там, но изловить его не удавалось.

Со временем спальня Эрика превратилась в сумасшедший зоопарк, где стояли бесчисленные аквариумы и стальные клетки. Для мышей он выстроил целый город, соединив клетки изогнутыми пластиковыми трубами. Мыши бегали по ним, крутились на колесах, строили гнезда из газет и ваты. В комнате сильно пахло кедровыми стружками, люцерной и мочой, но бабушка не только мирилась с этим домашним зоопарком, но, похоже, была очень довольна и даже гордилась внуком.

– Ты умеешь обращаться с животными, – часто повторяла она с улыбкой. – А они в свою очередь чувствуют добро и умеют его ценить.

О животных Эрик знал буквально все. Он знал их латинские наименования, знал, к какому виду, роду или семейству они принадлежат. Его кумиром был Чарльз Дарвин, и Эрик часто мечтал, что когда вырастет, то поплывет, как он, вокруг света, изучая самых разных животных.

Ви спрыгнула со ступенек веранды.

– Дай-ка посмотреть…

– Бабушка дома? – с надеждой спросил Эрик. Несмотря на то что бабушка была «человеческим», а не звериным врачом, и даже не врачом собственно, а психотерапевтом, лечить раненых животных она умела прекрасно. Она вправляла сломанные кости, накладывала швы и даже делала небольшие операции. Она также знала, когда животное нельзя было спасти, и быстро прекращала его мучения с помощью укола или смоченной хлороформом салфетки.

– Ей пришлось срочно пойти в Приют. Там у нее что-то… – Приподняв ткань, Ви положила руку крольчонку на спинку. Зверек мелко дрожал, а когда почувствовал ее прикосновение – дернулся сильнее. Никакой раны Ви пока не видела, но футболка почти вся пропиталась кровью. Пожалуй, для такого маленького животного ее было даже слишком много.

– Старый Мак застрелил маму-крольчиху из своей мелкашки. Он успел стрельнуть и в детеныша, но тот спрятался в кустах. Там я его и поймал. – Эрик прикусил губу, и по его щекам снова потекли слезы. – Сейчас Мак, наверное, идет сюда, чтобы довести дело до конца. – С этими словами он обернулся и окинул быстрым взглядом подъездную дорожку, дорогу, широкую лужайку и фруктовый сад рядом с Приютом. И действительно, Старина Мак шагал в их сторону – сутулый, худой, оборванный, похожий на огородное пугало в своей широкополой соломенной шляпе и просторных рабочих штанах. В руке он сжимал малокалиберную винтовку. Почему бабушка разрешала садовнику и бывшему пациенту сумасшедшего дома повсюду разгуливать с ружьем, оставалось загадкой. Впрочем, бабушка часто повторяла, что у них не сумасшедший дом, а приют, поэтому порядки там должны быть другими.

«То, что мы делаем, это настоящая революция в лечении душевнобольных», – не раз слышала Ви от бабушки. «Революция?» – подумала она сейчас, глядя на Старину Мака, и почувствовала, как у нее мигом пересохло во рту.

– Отнеси его на кухню, – велела она брату. – Ну, живо!

– А как же Мак? – Эрик испуганно выпучил глаза и сглотнул.

– Не волнуйся, я с ним справлюсь.

Эрик снова завернул крольчонка в футболку, взбежал по ступенькам веранды и юркнул в дверь. Ви осталась на месте; она только уперла руки в бока, глядя, как садовник подходит все ближе. Его челюсти тяжело двигались, словно он никак не мог что-то прожевать.