Дети звёзд - [3]

Усаживает Елену напротив Анатолия, наливает чай.

Елена (испытующе смотрит на Анатолия). Так вы прочли рукопись?

Анатолий. Можно сказать, что нет. Я только прочел насчет десятого спутника и больше не видал рукописи. Понимаете, это все далеко от моих научных интересов. Рукописью занимается Калябин.

Елена и Богданов многозначительно переглянулись.

Елена. А вас все это не волнует? У вас, наверно, серьезная работа, а не чепуха какая-нибудь. Подумаешь, спутник, у вас, поди, интереснейшие расчеты поправок к сто двадцать первому члену? Подумаешь, там кто-то почти целую планету вычислил...

Анатолий (краснея). Нет, десятый спутник - это очень интересно, но Калябин куда-то пропал с рукописью.

Елена. Ага, рукопись уже пропала! Вы что, собираетесь ее уничтожить, сжечь? Бесполезно, я в трех экземплярах печатала. Так и передайте вашему начальству.

Анатолий (теряя равновесие). Никуда не пропала ваша рукопись. Извините, я, пожалуй, действительно пойду. (встает).

Елена. Держать не станем (тоже встает).

Богданов (встает между Анатолием и Еленой). Что же, мне вас водой разливать? Что вы, право.

Анатолий. Я не обижаюсь. Мне действительно пора.

Елена. Коля, не держи его, пусть идет. Пусть только рукопись найдут.

Богданов. Ну как же так, Анатолий, мы же с вами должны были многое обсудить. Ну, побудьте хоть четверть часика.

Елена. Ладно, обсуждайте, только без меня. Мне все это вранье надоело. Я ухожу. (Уходит, оставив в комнате тонкий запах сирени.)

Богданов. Не обижайтесь на нее (глубоко вздыхает). Ей сейчас трудно. Вы садитесь, я у вас много времени не отниму. Понимаете, все так наложилось - и суд, и работа, и тут еще я со своим изобретением, вот она и нервничает. А ведь какая она удивительная, скажите же, ведь она вам понравилась? (Толя смущен.) Понравилась, я знаю. Она нравится молодым. Но ведь, что вы могли понять почувствовать? (Принюхивается. ) Духи сирень ?! Это же она с виду такая красивая и холодная, это же, так сказать, кожа человеческая, одежда души. Вы бы знали, до чего она умна. Не в смысле обычном, но по доброте своей умна... Я путаюсь, не могу сформулировать, потому что я сам перед ней виноват. Ах, как виноват, от этого очень муторно мне. Я все время сомневаюсь теперь, что же я делаю, но, видно, такая судьба... (Последние слова говорит куда-то в пространство.) Вы знаете, меня любить глупо и невозможно. Я неудачник, у меня ничего нет и все кувырком. Вот квартира, правда, есть, да и то не моя заслуга... Если бы не мама... А я ведь инженер, Анатолий, не улыбайтесь. Я хороший инженер, у меня десятки авторских свидетельств. Но дело даже не в этом, все это в прошлом. Теперь у меня другое, теперь она для меня все. Мне бы только свою работу довести, без нее я бы не смог. Я уже давно, лет двадцать задумал это, но сделать, довести - вот в чем проблема. Ведь отчего мы страдаем - то за одно, то за другое хватаемся, а довести до ума никак терпения не достает. Здесь уж нужно от всего отказаться, жить только одним и понимать только одно. Только трудно все это, потому что все спешат вокруг, толкаются и суетятся, и стоишь как на проспекте белой вороной в час пик. Того и гляди, столкнут или наступят, потому что никто не понимает, зачем надо останавливаться. А она понимает, она одна и поняла.

Анатолий. А кто она вам?

Богданов. Я же говорю, она все для меня.

Анатолий. Нет, я конкретно имею в виду.

Богданов. Да она соседка моя. Живет напротив. Вы, Анатолий, еще очень молоды и вам кажется, что жизнь так же велика, как окружающий мир, в котором она будет развиваться. Нет, я не в тривиальном смысле говорю. Вы это поймете, я знаю - потом. Жизнь коротка не потому, что мы мало живем, а потому, что мы многое можем. Однажды вы поймете, что в голове вашей столько вызревает всего, и все это вполне реально и в принципе воплотимо, но только времени для всего нет. Это очень неприятно осознать, и первое, что хочется - все бросить, плюнуть на все... А Елена, что же, если бы не она, может быть, так и сделал. Опять пошел бы в КБ. Ну, теперь уж нет, теперь я доведу. Лишь бы мне одно преодолеть (становится особенно печальным). Очень это важно. И сегодня в институте все потому так глупо получилось, оттого, что я опять поверил... но сейчас не надо об этом. Я знаю, Елена мне здесь поможет, только ей ничего не надо говорить. Анатолий, я ее уже пять лет знаю. С тех пор, как они с мужем поселились в нашем доме, да, пожалуй, пять лет и будет. Как они подходят друг другу, то есть, теперь уже надо говорить - подходили. Ей-богу, он красавец, высокий, вот почти как вы, Анатолий, да, только в плечах чуть пошире. Честно говоря, я раньше внимания на них не обращал, как-то не до этого было. Но и то я их приметил и даже, знаете, зависть просто взяла, до чего люди ладно живут... (виновато улыбается). Теперь вот разводятся через суд. Он ни в какую не хочет, ходит все, уговаривает ее, а она нервничает. Кстати, вот и завтра обещал придти. Ох, плохо это кончится, скандал может быть. Ей сейчас нельзя нервничать. Я это знаю, так бывает, если в тебе что-то поселилось и грызет тебя вроде как нарыв. Тут бы прогреть его, терапию применить, все, глядишь, и рассосется, а не то потеряешь контроль над собой. Ей нужно обязательно все это пережить, переболеть, а не то... (Опять прерывается, кажется, воздуху набирает. Анатолий тоже перестает дышать.) Я знаю, это может быть смешно, и тем более, вы совершенно как бы ни при чем, и вы можете, конечно, послать меня к черту. Но у меня к вам одна просьба. Не отказывайтесь сразу, не подумав, потому что это очень важно, и не для меня, за себя я бы не стал просить, но для нее... Поверьте, не часто я так прошу, но тут уж выхода никакого нет. Понимаете, у них послезавтра суд, а завтра - придет уговаривать, он очень предупредительный и обязательный, и если он сказал, что придет, то уж, поверьте, придет. Это у него последний шанс. Он даже время всегда скажет, и точно придет. Но я боюсь, что она завтра не выдержит и что-нибудь сотворит. В общем, поверьте, мне больше не к кому обратиться, знакомых таких нет, да знакомые здесь как раз ни к чему. Вы только побудете там, пока они говорить будут, ну, чтобы все мирно, по-людски...