Дети Зазеркалья - [13]

— В некотором роде?

— Ну, скажем так, — замялся Вел, — они знают, что я живу в этом мире, и знают, почему. Но если Лэндсхилл-старший слишком старается оградить от меня и всего со мной связанного своего сына, то Шарль Лакруа напротив, слишком любопытен и слишком любит вмешиваться в чужие дела.

— А ты не думаешь, что именно этот парень может оказаться нашим гением?

— Все может быть, но уж очень это фантастично звучит. Несколько тысячелетий среди тритонов вообще магов не было, а тут вдруг такой сильный. Не верится мне в это. Но мы, конечно, проверим. Куда ж мы денемся. Мы не сможем открыть портал, пока не окажемся рядом с этим таинственным волшебником. Ох, и намучаемся объяснять, если это действительно окажется он.

— Только двое? — спросил я, переварив неожиданную информацию о мировой знаменитости.

— Ну, есть еще две девушки, — пожал плечами эльф. — Одна дочь целительницы Елены и трансформатора Грэма, двух вервольфов, зачатая в человеческой ипостаси, а значит, рожденная человеком. Нужно, конечно, встретиться с ее дедушкой и бабушкой, узнать, как они тут живут. Но это не проблема. Я с ними все время контакт поддерживал. Вот она. Александра.

С изображения на меня смотрела симпатичная брюнетка лет двадцати. Мне она понравилась. Было в ней что-то такое задорное. Люблю, когда у человека в глазах читается ум и чувство юмора.

— С ней самой я не встречался, — продолжал между тем Вел. — Она не знает, кто ее родители, думает, что они погибли.

— А почему ты утверждаешь, что она — человек, — перебил я.

— У оборотней генетически так заложено. Хотя, если окажется, что Гордон обладает магическими способностями, я не удивлюсь и тому, что она может быть вервольфом. В этом мире черт те что с нормальной генетикой творится. Ну, и последняя. Это совсем не наш клиент. Она просто крестница Рен-Атар, за родителями магических кровей замечено не было. Вот.

— Ой! — сказал я снова.

— Что? — на этот раз Вел меня не понял.

— Я знаю эту девушку.

Была середина осени, Хайдельберг укутался золотом увядающих платанов, в воздухе уже тянуло дымком первых сожженных листьев, а по утрам траву на газонах серебрил легкий морозец. Но туристический сезон еще не закончился, посетителей в замке было много, и я уже провел две экскурсии русским туристам. Я спешил домой, заниматься, готовиться к зубодробильному зачету по древнегерманским языкам, и был счастлив узнать, что больше ни одной русской группы не предвидится. Ханс только что завел в замок последнюю на сегодня группу наших соотечественников, а все остальные и вовсе успели слинять по своим делам.

Перекинувшись парой фраз с Томасом, я, совсем было, уже попрощался и собрался уходить, когда она подошла к кассе. Том как раз запирал окошко изнутри.

— Сегодня экскурсий уже не будет, — обратился я к ней по-немецки.

— Простите, я не говорю по-немецки, — ответила она заученной из разговорника фразой.

— Вы опоздали, мисс, экскурсии уже закончились, — произнес я по английский.

Язык я уже тогда знал неплохо, но был он у меня, как бы, не сломанный, книжный. Ну, не приходилось мне много общаться с англоязычной публикой. Поэтому, наверное, и произнес я эти слова несколько натянуто и официально. Она как-то сразу сникла, почти повернулась, чтобы уйти, но все же остановилась и с надеждой спросила.

— Может, французская, испанская, русская?

— Русская, — ответил я и вздохнул.

Девушка изумленно вскинула на меня глаза. Потом полезла в сумочку за деньгами. Томас высунулся из двери, смерил нас любопытным взглядом и хихикнул.

Я взял девушку за руку.

— Не нужно. Считайте это подарком, — и обратился к Тому уже на немецком: — Я сам потом заплачу.

— А ты не теряешься, Макс, — окончательно развеселился он и протянул даме билет.

Я не стал доставать деньги. Это смазало бы весь эффект от моего приглашения, а Том и так прекрасно знал, что за мной не заржавеет. Но он был неправ. Дело было не в том, что мне приглянулась девушка. Я ее и рассмотреть-то толком не успел. Просто Замок — не то место, где можно пройти мимо одинокой незнакомки с покрасневшим от холода носом и плещущимся в глазах разочарованием.

— Вы хорошо говорите по-русски, — сказала она, когда я открыл дверь в музей и пропустил ее вперед.

— У меня мама из России, — ответил я. — А вы?

— Я тоже. Спасибо вам.

— Не за что. Это не я, это Замок, — я пожал плечами.

Ее звали Ася, и в первый момент мне показалось, что в ней действительно есть что-то тургеневское. Было ли дело в русых, того удивительного оттенка волосах, в которых чудится русалочья прозелень, уложенных в тяжелый узел на затылке, или длинной юбке из дорогой натуральной ткани — не знаю. И хотя пахло от нее опять же дорогими французскими духами, почему-то ощущался аромат луга и юношеской романтики. А Замок — очень романтичное место. Может, потому, что она оказалась по-настоящему благодарной слушательницей, а может просто мне не приходилось перекрикивать гомон группы, но меня самого захватил собственный рассказ. Я провел ее по всем своим любимым местам Замка, показал то, что обычно никогда не показывал на экскурсиях. Я сам не заметил, как поведал ей о своих путешествиях во времени. И хотя я рассказывал о них в привычной манере фантазий эксцентричного Макса, мне казалось, она верит каждому слову. Вот только когда я сказал про дракона, она засмеялась и покачала головой.