Дети закрытого города - [12]

Она вышла, стуча каблуками, а Вета осталась сидеть, уронив плечи, сцепив пальцы на коленях. За открытым окном гудело море детских голосов, и ей отвратительна была даже мысль, что придётся пройти мимо них, и каждый будет оборачиваться и говорить: до свидания.

И глядеть вслед. Зачем? Какого демона они всё это устроили?

Обычная проверка? Ну да, как же. Привыкнут? Надейся, надежда умирает последней. Что делать?

Вета бездумно полистала ежедневник. Интересно, из-за чего ушла обожаемая Жаннетта? Неплохо бы поговорить с ней. Пусть бы посоветовала, как приструнить Арта, например.

Но уходить всё-таки пришлось. Вета тщательно красила губы перед зеркалом, поправляла гладко зачёсанные назад волосы. Она надеялась, что все её восьмиклассники рассосутся с кленовой аллеи. Мало ли, что почти по-летнему тепло, пора домой, уроки делать. Она зря размечталась.

Её класс шумной кучкой утроился у невысокой изгороди клумб. Вера и Руслана сидели на железном пруте, чуть поджав под себя ноги, остальные — кто стоял рядом, кто поодаль, но когда Вета вышла на крыльцо школы, все взгляды устремились на неё.

— До свидания, Елизавета Николаевна! — попрощался дружный хор голосов.

— До свидания.

Она изобразила улыбку, уже забыв о наставлениях Лилии, и прошла мимо, чувствуя, как взгляды обжигают не хуже кислоты. И возле ажурных кованых ворот аллеи её ждал ещё один сюрприз. Имя сюрприза вспомнилось не сразу.

— Антон?

Восьмой «А» внимательно наблюдал.

— Вот. — Он широко улыбнулся и покачал тортом в вытянутой руке. — Решил поздравить с первым рабочим днём. Не сердишься? Как всё прошло?

— Пойдёмте, — ответила ему Вета одними губами, и улыбка сползла с лица Антона.

— Сердишься всё-таки?

— Мне всё равно, куда мы пойдём. Мне абсолютно безразлично, как вы здесь оказались. Идёмте, говорю вам.

— До свидания, Елизавета Николаевна, — навстречу попался ещё один восьмиклассник, не из ашек. Вета сдержанно кивнула ему.

— Да в чём дело? — Антон остановил её, когда школа осталась далеко сзади, а вокруг шуршал вечерней жизнью совершенно незнакомый ей квартал города.

Вета посмотрела в лицо своему внезапному собеседнику. Человек требовал объяснений. Морщинки собрались на лбу, у переносицы. Возле уголков губ. Человек расстроен — он пришёл поздравить, а его за руку тащат в неизвестном направлении.

Красивый белый торт в его руке растрясся так, что вишенка из центра скатилась к краю.

— Что случилось? — повторил Антон, растеряв долю решительности от её взгляда.

— Они меня ненавидят. — Вета развела руками и отвернулась, потому что по лицу вовсю потекли слёзы.

Она сама не знала, зачем рассказывает. Всё закончилось тем, что они сидели в почти безлюдном парке на скамейке, и торт стоял рядом. Вета уже успокоилась и смотрела, как ветер таскает туда-сюда по асфальтовой дорожке кленовый лист, ещё зелёный.

Ей было пусто, и больше ничего. Пришло время для умных и правильных слов.

— Я знаю, что я не должна их винить. Они же дети.

Антон покачал головой. Упираясь локтями в колени, он тоже смотрел в асфальт. Новый, ещё не пошедший трещинами.

— Это не дети. Это уже взрослые, осознавшие свою силу сволочи. Я сам недавно… — он кашлянул и продолжил уже уверенней: — Разбираться тут нужно основательно. Так они тебе сказали, почему ушла Жаннетта?

Ветер кусал Вету за щиколотки, обтянутые тонкими колготками. Она сжала пальцами виски. Хотела бы она что-то вспомнить, но в ушах звучали только хохот да надменные уверения в том, что «ничего она им не сделает».

— Они не говорили. Только что я вру.

Антон выпрямился. Он него немного пахло сигаретами, но Вете было не до деталей. В мыслях кружился цветастый крикливый хоровод, быстрее, быстрее, быстрее. Она тряхнула головой. Пропало.

Антон грустно смотрел на неё.

— Ты не пробовала с ними по-хорошему? Ну, попросить их успокоиться, объяснить всё.

— Пробовала. Я всё пробовала. И поговорить по душам, и просила хоть для справки объяснить, с чего они взъелись. Несколько человек, кажется, были вменяемыми, но остальные им не дали и рта открыть. Они все заодно.

— Это ясно. Я думаю, у всего этого есть зачинщик. Один.

Она хмыкнула:

— И я даже знаю, кто это. Вот только не легче.

— Всё очень просто. — Антон деловито побарабанил пальцами по кованому подлокотнику, удобно откинувшись на спинку. Вета сидела на самом краю и впивалась пальцами в край крашеной доски. — От них ушла любимая учительница, вот они и расстроились, а всю злость выместили на тебе, так ещё и другие классы подговорили.

По асфальтовой дорожке перед ними прыгали воробьи и вальяжно расхаживали голуби, видимо, ожидая угощения. Вета вытянула ноги — голуби отбежали в сторону, но улетать даже и не подумали. Бесстрашные.

— Может, просто отловить тех, что вменяемые, и расспросить их как следует?

Вета безразлично дёрнула плечом. Голуби бродили, едва ли касаясь её подошв. Глупые помоечные птицы.

— Это поможет?

— Ну не будут же они срывать уроки вечно. Есть какие-то меры воздействия, родителей там к директору вызвать, двойку влепить.

— Влепить, — бездумно повторила она. — Всем в столбик не влепишь.

Они помолчали, глядя на голубей. Вета жалела, что не припасла ни кусочка печенья, всю пачку съела днём, и теперь в желудке было тяжело и грустно. Ветер стал прохладнее и требовательнее. Идите уже домой, — хотел сказать им ветер, но только больнее кусал за беззащитные щиколотки.