Дети Великой Реки - [73]

— Да, но благодаря тебе укрепилось мое положение среди инженеров, по крайней мере, на время… Я… — Все еще смущаясь, он достал небольшой сверток. — Я хочу тебе кое-что подарить. В знак моей признательности.

Хизи, широко раскрыв глаза, нерешительно разглядывала сверток.

— Ты… постарайся понять меня правильно. Я благодарен тебе за то, что ты мне помогла. Только и всего.

Глаза юноши умоляли Хизи понять то, что он пытался сказать ей.

— Спасибо, — сказала Хизи. — Я все понимаю, не нужно пояснять. Здесь у нас, во дворце, принято дарить друг другу подарки. — Но никто, кроме слуг, никогда мне ничего не дарил, подумала она. Даже назойливый Вез, который последнее время все чаше и чаще обращал на нее внимание.

— Взгляни, понравится ли тебе это, — сказал Йэн. — Или я подарю тебе что-нибудь другое.

Хизи неспешно развернула подарок, стараясь не обнаружить свое горячее любопытство. Когда обертка наконец была снята, девочку охватил восторг. Она держала в руках бронзовую статуэтку. Работа была редкостной: во дворце таких не делали. Статуэтка изображала лошадь на полном скаку, вернее, не лошадь, а полулошадь-полуженщину, с обнаженным торсом и длинными развевающимися волосами. В руке она сжимала копье. Лицо ее выражало дикое, яростное веселье.

— Прекрасно, — выдохнула Хизи. — Я никогда такого не видела.

— Это менг, — сообщил ей юноша.

— Менг?

— Мой отец торгует с ними, с теми, что кочуют на юге. Они, вдоль Реки, идут с севера к порту Ван.

— Менги — они что, полулошади?

Йэн улыбнулся.

— Нет. Такими их представляет предание. Но менги не расстаются с лошадьми. Они верят, что лошади — родственное им племя. И они включают их в свои семьи.

— Странный обычай! — пробормотала Хизи, вертя в руках статуэтку.

— Они настоящие дикари, — заявил Йэн. — Я знал одного из них. Они всегда носят мечи и копья и никогда не снимают доспехов, даже когда ложатся спать или… Да, даже когда ложатся спать. — Покраснев немного, Йэн продолжал: — Они верят, что, если лошадь и всадник погибнут вместе, после смерти они превратятся в единое существо. И что где-то на востоке существует страна, населенная подобными тварями.

— Мне понравилась статуэтка, — сказала Хизи. — И предание тоже. Спасибо и за то, и за другое.

Юноша поклонился со счастливой улыбкой.

— Я рад, госпожа, — сказал он и склонился над книгами.

Хизи опять залюбовалась подарком. Подняв глаза, она встретилась взглядом с Ганом; на лице его было написано отвращение. Хизи покраснела, зная, что он думает. Он уверен, что предсказание его сбылось и что она забудет всю науку, едва только познакомится с каким-нибудь «молодым вертопрахом».

Хизи вернулась к полкам, всем видом показывая, что занята работой. Ган ошибается, если так думает про нее, да, ошибается во всех отношениях. Во-первых, Йэн вовсе не «вертопрах». Он умный и талантливый и совсем не похож на всех этих щеголей, которых Ган так ненавидит. И потом, он вовсе не ухаживает за ней, да и она, Хизи, им не интересуется. Да и какой в этом прок? Ведь она дочь Шакунга. Правда, Йэн об этом не знает, и некоторые бедные дворяне отдают своих младших дочек в купеческие семьи…

Но это, конечно, было бы смешно. Он гораздо старше ее, и даже браки по расчету заключаются не без взаимной склонности. Такому красивому юноше, как Йэн, вряд ли понравится двенадцатилетняя девочка, у которой ни груди, ни бедер… Хизи слышала, как Тзэм и стражники иногда расхваливают женщин, но только не за острый ум и не за хорошие манеры.

Ган ошибался, а уж мог бы лучше знать. Чем больше Хизи думала об этом, тем больше сердилась. Когда Йэн ушел, она подошла к рабочему столу Гана.

— Он не ухаживает за мной, — прошипела девочка со злостью.

Ган с изумлением взглянул на нее.

— Что случилось? — участливо спросил он.

— Я видела, как ты на нас… на меня посмотрел.

Ган чуть-чуть улыбнулся.

— Я был сердит оттого, что ты стала ему помогать, — ответил он. — Я недолюбливаю жрецов, а ведь это они направили его сюда.

— Да, — согласилась Хизи упавшим голосом.

— Похоже, тебе он интересен, — задумчиво сказал Ган.

— Да, он гораздо умнее многих, — с некоторым вызовом сказала Хизи.

— Верно, — сухо согласился Ган. — Однако это ничего не доказывает.

— Согласна, — ответила Хизи.

Ган поджал губы.

— Он, возможно, неплохой человек, этот Йэн. Но от жрецов у меня оскомина, и от всех, кто с ними связан…

— Ты говоришь об аристократах?

Ган пристально взглянул на нее.

— Что я говорю, понять нетрудно. И если я не остановлюсь вовремя, наверняка за это поплачусь.

— Ган, я раньше никогда тебя не спрашивала. Из какого рода ты происходишь?

Ган молчал, казалось, у него перехватило дыхание.

— Из рода Йид Хекес, — изрек он наконец.

Хизи нахмурилась.

— Йид Хекес?

— Разве я неясно сказал?

— Я думала, все они…

Ган многозначительно взглянул на Хизи.

— Тебе все известно, не так ли? Да, всех их выслали — кроме меня. Мне пришлось только отречься от принадлежности к знати — письменно, кровью. Поэтому на самом деле я не принадлежу ни к одному роду.

— Но почему ты здесь остался? Ведь им дали какие-то земли на юге.

— Земли? Да, да… — пробормотал Ган. — Огромные поля хлопка, но книг там найдешь не много… Я не мог оставить библиотеку, девочка.