Дети Вечного Жида, или Увлекательное путешествие по Средневековью - [100]

Мы провели в Мисре сорок восемь дней. До сих пор у исмаилитов и арабов существует такой обычай и даже закон, по которому каждый, убивший быка или какое-либо другое животное, должен в качестве дани отдать префекту шкуру, кости и жир этого животного. К этому добавляется и еще одно условие. Ни арабы, ни исмаилиты не должны покидать дома и выходить в город после наступления темноты. Если кто-нибудь будет замечен в нарушении этого запрета, то его товары будут конфискованы, а сам он подвергнется позорному заключению в тюрьму и даже смертной казни. Когда-то, около ста лет назад, жил на свете человек по имени Самуил, который был членом нашего караимского братства, и слава о нем прошла по всему свету. Принятый царицей Египта, он воспользовался случаем высказать три следующих желания, которые были благосклонно удовлетворены.

Первое. Разрешить евреям свободно передвигаться ночью в общественных местах при условии, что они будут нести в руках зажженные факелы.

Второе. Евреи не должны отдавать властям части животных, которых они убивают, кроме шкуры. Пусть они оставляют жир и кости себе.

Третье, и последнее. Разрешить евреям хоронить своих усопших не там, где им было предписано до этого, то есть в собственных домах или во внутренних двориках, а в специально выделенном для этого месте.

Самуил получил официальное право застолбить для кладбища столько земли, сколько он сможет накрыть бычьей шкурой. И вот как он, с помощью своей мудрости, выполнил это условие. Он порезал эту шкуру на тонкие полоски, из которых сплел нити не толще лошадиного волоса, а потом отмерил ими участок земли за городом и назвал это кладбищем для евреев.

По сей день сохранился обычай захоронения здесь усопших караимов. Не составило труда включить в число людей, пользующихся этими привилегиями, и раввинистов. По еврейскому обычаю они хоронят своих усопших ночью или рано утром.

ОТРЫВКИ ИЗ ПУТЕВЫХ ЗАМЕТОК ХАИМА ДАВИДА АЗУЛАЯ, ПОСЕТИВШЕГО ГОЛЛАНДИЮ, АНГЛИЮ И ФРАНЦИЮ [85] (1755)

Нисан, 27-е (Паршат Тазрия). Я задумал путешествие в Англию и начал заходить на своем баркасе в некоторые селения, но из-за сильного ветра вынужден был вернуться в Роттердам.

Ияр, 6-е. В четверг вечером. Мы вышли из Роттердама и переночевали в Элводе, который некоторые называют Геллевёстлуис. Это нееврейское поселение на окраине Голландии.

Ияр, 8-е. Накануне священной субботы мы в течение дня не покидали пакетбота, который отплыл в конце субботы.

Ияр, 9-е (Паршат Эмор). Ночью мы прибыли в порт Гарвич, где начинается Англия, и весь багаж и пассажиры, которые находились на пакетботе, были доставлены в таможню. Здесь я заплатил пошлину за свой багаж – несколько серебряных монет. Мой кошелек находился в поясе, обернутом вокруг талии. Когда я пришел на таможню, где лежал багаж, мой чемодан открыли и перерыли все мои вещи и одежду, даже прощупали складки моего тюрбана. Таможенники забрали у меня все рекомендательные письма и отнесли их к своему начальнику, поскольку тогда уже ходили слухи о возможной войне с Францией. Они очень придирчиво осматривали моряков, заставив их снять даже обувь и брюки. Обнаружив у одного моряка голландский гульден, они разрубили его и выбросили вон. Я не находил себе места от беспокойства, поскольку в моем поясном кошельке лежало около 180 гульденов, а таможенник ощупал мою одежду и услышал звон монет. Я сильно испугался, но вспомнил, что в поясе лежал и кошелек с английскими монетами; я вытащил его и бросил ему. Увидев, что там были английские деньги, он очень смутился и вернул мне кошелек. У меня была рекомендация к местному почтмейстеру, который замолвил обо мне словечко. Таможенники вернули мне рекомендательные письма, а гульдены, что были при мне, так и не нашли. Хвала Господу! Как мне благодарить Его за благосклонность. Мы пробыли в нееврейском приюте Гарвича два дня.

Ияр, 11-е (Паршат Эмор). Во вторник в полдень мы покинули Гарвич. Когда мы вышли из городских ворот и увидели, что нас ожидает экипаж, мне приспичило отлить. Я взобрался на кучу камней, но, поскольку это было открытое место, я прошел немного дальше и, увидев с одной стороны поля довольно глубокую канаву, дно которой показалось мне твердым, перепрыгнул через каменный забор и одной ногой ступил в нее. И тут я провалился по самое бедро в грязь и навоз; оказалось, это была сточная канава. Итак, одна моя нога увязла в грязи, другая болталась в воздухе, а рукой я держался за забор. Я подумал, что сейчас утону, и чуть было не умер. Я громко закричал, но никто меня не услышал, за исключением одной женщины, которая жила неподалеку. Она тоже принялась кричать; я же почувствовал, что держусь из последних сил. Я боялся, что забор завалится на меня и, спаси господи, я умру двойной смертью: от упавших камней и от удушья. Но Господь и милости патриархов спасли меня. Кучер и слуга, увидев такое горе, вытащили меня из трясины. Почти вся моя одежда была заляпана грязью и сильно воняла. Но Бог в Своей милости привел к нам нееврея, услышавшего крики, который отвел меня в свой дом, где был колодец с водой. Я снял с себя одежду, смыл с нее грязь и сполоснулся сам. Потом я завернулся в халат и сел в экипаж, захватив с собой свою одежду. Всем сердцем благодарю Господа за то, что Он наказал меня, но не дал умереть. Я знал, что не достоин такой доброты, и благодарил Бога за спасение.