Дети Спящего Ворона - [70]

Внутри что-то оборвалось — кажется, то была обманутая надежда.

Зачем Джефранка такая дура, что поверила, будто Виэльди в нее влюбился? Глупая! Глупая!

Она опустила голову и уставилась в пол. Какое-то время так и просидела, потом Виэльди взял ее лицо за подбородок, повернул к себе, а в его взгляде скользнули сожаление и вина, словно он понял, что сказал что-то не то и не так.

— Послушай… — пробормотал он и уронил на колено руку, в которой по-прежнему сжимал кусок покрасневшего льна: на губе тут же снова выступила капелька крови. — Послушай, Джефранка, ты красивая женщина, соблазнительная, ты мне нравишься. Но ведь я уже не юнец, чтобы влюбляться с первого взгляда. Не обижайся.

Она и не обижается — ей просто больно от собственного разочарования. Еще бы! Надумала себе чудо, а оказалось, что его не было.

— Ничего… Я понимаю. Не обижаюсь и ни в чем тебя не виню, — она забрала ткань, еще раз намочила и снова прижала к его рту. — Да и как я могу винить? Все равно ты лучшее, что со мной случилось за последние два месяца. А может, вообще лучшее…

Кажется, он смутился от ее откровенности: отвел взгляд и промычал что-то нечленораздельное. Джефранка и сама смутилась, когда поняла, в чем только что призналась.

Впрочем, долго смущаться ни ей, ни ему не пришлось — отворилась дверь, и в комнату вошел Андио Каммейра. От неожиданности Джефранка вскочила, тряпка шлепнулась на пол.

— О, великолепная княжна, приветствую! — воскликнул каудихо и поправился: — То есть уже княгиня. Ты еще прекраснее, чем я запомнил тебя в нашу предыдущую встречу, моему сыну повезло.

— И я тебя приветствую, — откликнулась Джефранка.

Виэльди тоже поднялся, Андио Каммейра подлетел к нему, обхватил за плечи, привлек к себе и расцеловал.

— Не трогай, — буркнул Виэльди и поморщился. — И так больно.

— Мальчик мой, ну прости! Ты же знаешь, я не хотел, у меня самого сердце сжималось, но пришлось, пришлось… — он сокрушенно покачал головой. — А иначе наместник не поверил бы. Зато сейчас мы с ним договорились. И ты, княж… княгиня, прости, что тебе какое-то время придется любоваться на распухшую рожу мужа, — он глянул на нее, затем снова повернулся к сыну. — Ну же, ты меня извиняешь?

— А куда деваться? — усмехнулся Виэльди. — Но если в следующий раз опять что-то такое потребуется, хоть предупреждай. Мало того, что ты мне в челюсть двинул, так после этого я еще должен был сообразить, что и как говорить тебе и наместнику. Ты мог бы сказать заранее, что мне нужно прикинуться влюбленным дурнем, я бы хоть подготовился.

Каждое слово вонзалось в сердце Джефранки, словно шип терновника. Виэльди же, кажется, вовсе забыл, что она здесь и все слышит… Или он просто не думал, что его слова могут ранить…

Ну больно же! Зачем он все это говорит при ней?! Зачем так жестоко! Хотя он, наверное, не догадывается, что жесток…

— Надеюсь, следующего раза не будет, — сказал Андио Каммейра.

— Хорошо бы, — проронил Виэльди и, помолчав, спросил: — Отец, ты же понимаешь, что я не отдам свою дочь Хашаруту?

— О, конечно! — каудихо махнул рукой. — Наместник либо не доживет до этого, либо отправится темницу, либо в ссылку, либо управлять самой мелкой провинцией на окраине Шахензи. Зависит от того, насколько сильно император разозлится.

— Пояснишь?

Андио Каммейра не ответил сыну, зато повернулся к Джефранке.

— Княгиня, мы ведь можем при тебе говорить открыто? Ты вроде не жалуешь наместника?

— Я его ненавижу.

— Славно. Значит, порадуешься его бедам. Только держи язык за зубами, — он снова перевел взгляд на Виэльди. — Мальчик мой, многие влиятельные подданные, когда находятся далеко от правителей, забываются и наглеют. Хашарут не исключение. Он уже давно отправлял в Империю лишь меньшую часть собранных здесь податей. Пока мы с наместником «дружили», я не говорил и даже не намекал о его делах императору. Но теперь другое дело, теперь скажу. Не сразу, конечно, не сейчас, а через несколько лет: мне нужно собрать больше… свидетельств. Чтоб уж наверняка. Пока же нужно быть с наместником осторожнее и не ссориться с ним. Зато когда я все расскажу, император будет в ярости, и на равнинных землях Хашарут не задержится. За свою дочь ты можешь не волноваться. А вот вашего сына я и впрямь заберу к себе, если к тому времени буду жив. Младенцем он мне не нужен, но когда мальчику исполнится шесть-семь, ему будет полезно воспитываться подальше от родного дома и мамочки, — каудихо приложил руку к груди и глянул на Джефранку. — Прости, княгиня, но так правда будет лучше. Ведь однажды, надеюсь, мой внук станет и каудихо талмеридов, и князем Адальгара. Ему нужно узнать и те, и другие земли, и тот, и другой народ.

— Мальчику это и впрямь не повредит, я согласна, — сказала Джефранка. — Если мальчик вообще будет…

— Ну, кто-нибудь все равно будет, — хохотнул каудихо и подмигнул. — Мальчик ли, девочка, а может, много и тех, и других. Но… хватит на сегодня болтовни. Я так вымотался, будто трое суток с девок не слезал. Покажите, где мне повалиться и поспать. Я почти всю дорогу глаз не смыкал.

— Я отведу тебя в хорошие покои, каудихо, — Джефранка шагнула к нему, но Виэльди взял ее за руку и удержал.