Веревка резко дергается: это упала девушка со сломанной рукой. Возвращаюсь и вскидываю ее на плечо. Лишние шестьдесят килограммов - такая ерунда в сравнении с тяжестью у меня на сердце…
Теперь мы продвигаемся медленнее, но остальные все равно отстают. Я позволяю им передохнуть, но не даю заснуть. Секундное забытье, и я вновь прихожу в себя. Уснуть - умереть. Я поднимаю четверку на ноги.
Четверо. Забавно, что я думаю о них не как о цепочке, а как о числительном. Интересно, они теперь тоже относятся ко мне как к одиночке? Как к единице? Для квадрата в обществе найдется применение. Но не для одиночки.
Когда случился Исход Сообщества, когда закончились генетические войны, выжили именно множества. Они теперь хранители Земли, тогда как обычные люди - то есть одиночки - считаются пережитками прошлого. Появившись в результате биологического эксперимента, цепочки оказались единственными, кто пережил катаклизм. Но я больше не звено этой цепи, я одиночка, и мое место - в каком-нибудь анклаве. Одному в нашем обществе не выжить. Чем я могу быть ему полезен? Ничем. Я оглядываюсь на тех четверых. Есть лишь одна вещь, которую я могу сделать. Эти четверо - все еще цепочка, одно целое, и я могу доставить их в безопасное место.
Я встаю.
- Идем, - говорю я уже мягче. Они слишком измотаны, чтобы протестовать. Я показываю им, как подносить снег к губам и пить растаявшую влагу. - Надо идти.
Та, что со сломанной рукой, пытается идти самостоятельно. Я держусь рядом, поддерживая ее за здоровую руку.
Сосновый лес сменяется лиственным, более густым, и мне становится теплее, хотя температура не могла так уж подняться. Но деревьям кажется, что здесь теплее, поэтому и мне так кажется. Да и снег валит не столь густо. Похоже, вьюга идет на убыль.
Пытаюсь подбодрить четверку:
- Здесь высота меньше семи тысяч метров. Пройти семь километров, пусть даже по холоду - это раз плюнуть! К тому же дорога все время под гору.
Никто не смеется. Никто не произносит ни слова. Ветер совсем стих, а с ним и метель. Небо еще серое, но снегопад кончился. Может, мы все-таки не умрем.
Но тут последний Джулиан подходит слишком близко к ущелью и, соскользнув вниз, исчезает из виду. Еще двое, не выпуская веревки из рук, скользят за ним, и я вижу только извивающийся по снегу хвост.
Ну вот опять, устало думаю я. Снова эта проклятая веревка куда-то меня тащит. Я разжимаю руки - и она исчезает в серой мгле. Девушка рядом со мной не успевает ничего понять.
Заглядываю вниз: ущелье метра три глубиной, с крутым, но не отвесным склоном. Я вижу троицу, упавшую на дно. Вытащить их я не смогу, а значит, остается одно - спуститься туда же.
Забрасываю девушку на плечо и со словами «держись крепче!» соскальзываю по склону, поджав под себя ноги. Одну руку выставляю как балансир, а другой придерживаю свою ношу.
Только бы не наткнуться на какой-нибудь сюрприз вроде притаившейся под снегом острой ветки… Но нет, все в порядке, и я неожиданно быстро оказываюсь на дне ущелья.
Трое Джулианов все еще здесь - валяются по берегам мелкого незамерзающего ручейка. Девушка на моем плече без сознания: лицо посерело, дыхание еле слышно. Неизвестно, насколько серьезный у нее перелом и насколько я сейчас ухудшил ее состояние. Мануэль наверняка придумал бы более изящный способ спустить ее сюда…
Когда-то давно вода вымыла в склоне горы что-то вроде пещеры. Здесь, в этом гроте, воздух намного теплее. Это как в землянке: глубоко под почвой температура постоянна - неважно, жара стоит или зимняя стужа. Я скидываю капюшон, снимаю перчатки. Градусов пять, не меньше.
- Вот теперь можем отдохнуть.
Думаю, здесь можно даже поспать, обморожение нам не грозит. Промокнуть мы тоже не должны - ручеек слишком мал.
В нескольких метрах вверх по течению я обнаружил подходящее местечко - сухой камень с нависающими сверху корнями. Отношу туда девушку и одного за другим отвожу в пещеру остальных Джулианов.
- Спите, - говорю я им.
Тело устало до изнеможения, и я вижу, как эти четверо сразу засыпают мертвым сном. Сам я уснуть не могу. У девушки, видимо, болевой шок. Я лишь ухудшил ее состояние, когда нес на плече. Вполне возможно, что у нее внутреннее кровотечение.
Я гляжу на ее мертвенно бледное лицо и утешаюсь лишь тем, что останься мы тысячей метров выше, она бы точно погибла.
Так я сижу довольно долго, с остывшим сердцем, без сна.
Я всегда был сильным, даже в детстве, еще до первого согласия. Я был выше, крепче, выносливее других. Моим оружием всегда была сила. Хитрость не моя стихия. Так же, как память, интуиция, ловкость… Когда опасность рядом, я могу действовать быстро, но ловко - никогда.
Разве мог я представить, что переживу свою цепочку! Что я буду последним…
Думать об этом невыносимо. Я встаю и срезаю складным ножом два хилых деревца, которые пытаются расти в этой пещере. Потом при помощи веревки сооружаю из них что-то вроде салазок. Так девушке будет легче.
- Надо было оставить нас на горе. - Это голос того Джулиана, которого я первым откопал из-под снега. Он лежит с открытыми глазами. - Столько усилий - и все ради какой-то разбитой цепочки.