Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 1 - [110]

Бельмере явно показалось милым смущение этого человека. Являясь по рождению мескийским аристократом, он не мог не испытывать некоторого пиетета перед тэнкрисами, что было вполне понятно.

– Видите ли, зеньора, у нас не впервые происходит такое недопонимание. В разных странах мира впечатленные зрители обращались к стражам правопорядка, и Энходе приходилось показывать своих «жертв» живыми и невредимыми, чтобы избежать официальных обвинений.

– Энхода? – спросил я.

– Да, э… зеньор?

– Эл’Харэн.

– Правда? А мне почему-то показалось, что вы супруги… Энхода исполняет роль Барона Шелебы. Очень занятный божок, скажу я вам! Когда этот цирк только появился, у него было другое название и был он довольно заурядным, но после того как я нашел Энходу, а потом и переименовал нас, дела пошли в гору.

– Не могли бы вы рассказать поподробнее? – попросил я. – Про вашего карманного божка.

– О, монзеньор, вы все еще насторожены? Если хотите, Энхода представит вам свою очередную «жертву», это не проблема.

– Сейчас я хотел бы услышать о нем побольше, лорд Хэмси, если вас не затруднит.

Немного попыхтев от мучившей его духоты и жажды, укротитель собрался с мыслями и поведал нам с Бельмере историю о том, как много лет назад он только-только начал собирать свою цирковую труппу.

Формсворты на протяжении поколений владели землями в мескийских колониях и считались довольно богатым и уважаемым родом захолустных, но все же дворян. Однако Хэмси стезя предков не вдохновляла, и бо́льшую часть юности он просто путешествовал по раскаленному Югу. Однажды судьба занесла молодого лорда в ничем особо не примечательное племя аборигенов, где его приняли с большим почетом как вестника удачных времен. Они даже устроили для гостя представление, во время которого шаман племени испепелял чучело при помощи своей магии.

Спустя несколько лет старый лорд Формсворт умер, передав семейное состояние сыну, тот же, не задумываясь, все продал, оставил щедрое содержание для матери, приданое – для сестер, а на оставшиеся деньги создал цирк. Сбор труппы оказался делом трудным, ибо хоть черный континент и полнился чудесами, мало какие из них подходили для цирка. В своих упрямых стараниях молодой лорд вспомнил о племени, столь хорошо принявшем его, и решил съездить в гости еще раз. Мало ли, вдруг удастся переманить в труппу шамана, способного испепелять на расстоянии?

Однако этому не суждено было сбыться – того самого племени он не нашел. Пришлось потрудиться, чтобы узнать у соседних племен, кои не всегда были дружелюбно настроены к Огненноголовому Призраку, что племени Макинашгали больше нет, их всех перебили Утхути. Всех, кроме одного мальчишки по имени Энхода, который теперь скитался по саванне, ибо никто не пустит на порог колдуна.

– Видите ли, досточтимые зеньоры, ньюмбанийские аборигены верят в магию не так, как мы. Для нас с вами это наука, а для них – религия, общение с потусторонним миром. Посему шаманы пользуются большим уважением, а вот колдунов боятся настолько, что им даже не разрешено жить внутри племен. Хотя это не мешает аборигенам прибегать к их услугам ради каких-нибудь, хм, мутных дел. А вот если ребенка заподозрят в способностях к колдовству, то выгонят вон его собственные родители, и несчастный будет обречен на медленную и мучительную смерть от голода либо в пасти хищника.

– Какое варварство! – воскликнула Бель, прикрывая рот веером. Ей действительно было жаль несчастных, но с реакцией моя благоверная намеренно переигрывала.

– Энходу посчитали именно таким, ибо он единственный смог выжить в резне, устроенной Утхути. Пришлось мне порядочно помотаться по саванне, прежде чем я нашел истощенного беднягу в хлипком шалаше.

Формсворт отвез спасенного на север континента, ближе к цивилизации, оплатил его лечение и устроил в труппу, но через полгода подросток исчез без следа, а еще через три года внезапно появился вновь. Энходе тогда исполнилось шестнадцать, и от костлявого обгоревшего дохляка не осталось и следа, он превратился в огромного крепкого мужчину. Вернувшись к своему спасителю, Энхода пожелал отплатить тому за добро и попросил принять его в труппу, но не как рабочего или атлета, а как настоящего мага.

– Признаться, я недолго сомневался, сиятельные зеньоры, мой цирк никак не мог «взлететь», а Энхода… он был странным.

– Вот здесь поподробнее, – попросил я.

– Ну, помнится, он сказал, что раз старые боги не захотели защищать его племя, он решил найти себе нового бога. Оказалось, Энхода приобщился к культу худдуви и стал хунганом Барона Шелебы. Он сказал мне, что отныне Барон позаботится о том, чтобы мое дело процветало, и что стоит отблагодарить Барона, переименовав цирк. В то время мне мало что было терять, и я согласился.

– А потом дела пошли на лад, – уверенно сказала Бель.

– Совершенно верно, зеньора. Вот уже больше половины жизни я гастролирую со своим цирком по всему свету, и всегда нас сопровождает полный аншлаг, – улыбнулся, как мне показалось, очень устало Хэмси Формсворт.

– И в конце каждого выступления ваш маг приносит жертву Барону Шелебе?

– Ох, монзеньор, вы так говорите, будто это правда! Номер Энходы на протяжении всего этого времени является нашим главным достоянием, он идет сразу после моего, а это, знаете ли, ох как знаково! Последний номер программы должен быть самым ярким, и обычно во всех цирках мира это номер с укрощением хищников, ибо он также и самый опасный. Если что-то пойдет не так в середине выступления, настроение зрителей будет испорчено, а это недопустимо! Поэтому хищники всегда идут последними, но в нашем цирке выступление Энходы все равно замыкает, ибо вот настолько оно важно.