Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 1 - [108]

То был высокий поджарый ньюмбаниец средних лет, чья иссиня-черная кожа контрастировала с ослепительно-белым фраком. Он носил на голове белый же цилиндр и ловко вращал в руках трость с набалдашником-черепом. Глубокий бас шпрехшталмейстера разносился на все шапито, когда он говорил в этот черепок – не иначе магический артефакт.

– Зеньоры и зеньориты, дамы и господа, мы славно повеселились сегодня, не так ли? – спросил он у публики, вновь появляясь на арене после завершения захватывающего номера с дрессированными хищниками. – Ночь безраздельно властвует в небесах, а наше представление подходит к концу, но прежде чем вы вернетесь из мира Теней, хозяин цирка хочет подарить вам напоследок самое яркое и великолепное воспоминание в вашей жизни! Приветствуйте его! Боготворите его! Радуйтесь ему, ибо сам Барон Шелеба решил удостоить вас присутствием!

Барабаны разродились громовым боем, на миг все источники света умерли, хор потусторонних завываний возвысился до звезд, и в огненной вспышке появился, собственно, сам обещанный Барон. Внезапно наступила абсолютная тишина.

Высокий молодой ньюмбаниец стоял посреди арены, куря сигару и лениво рассматривая зрителей. Он был одет в черный костюм-тройку без рукавов, открывавший всем мускулистые руки, по черной коже тянулись небрежные белые мазки, символизировавшие скелет, – лицо и вовсе покрывал рисунок черепа, но не это занимало больше всего, и даже не то, что вокруг его шеи вились кольца огромной двуглавой змеи. Из тела Барона, из его рук и особенно из груди торчало с добрую дюжину штук, очень похожих на железнодорожные костыли. Ни крови, ни беспокойства, он носил их словно браслеты и бусы, которых тоже виднелось предостаточно.

– Игры кончились, детишки, – раздался под куполом его хриплый голос, от которого у меня мурашки по коже побежали, – старина Шелеба покажет вам, как это делается в Ньюмбани. Вы готовы?

Зрители не смели даже шелохнуться, словно кролики перед удавом.

– Я спросил: ВЫ ГОТОВЫ?!

Трибуны взорвались ревом пяти тысяч глоток, а Барону Шелебе было этого мало, он вопрошал вновь и вновь: «Вы готовы? Вы готовы?! Вы готовы?!!» Постепенно его голос перетек в слова песни на неизвестном диалекте, ритмично грохотали барабаны, и потусторонний хор подпевал начавшему танцевать богу. Последний номер начался.

На глазах у тысяч зрителей Барон Шелеба превратился в стаю летучих мышей и облетел трибуны, после чего ударился о песок арены и распался облаком дыма, которое вновь стало человеком. На протяжении выступления он только и делал, что танцевал, хохотал и всячески развлекался, вовлекая в свои потехи зрителей. По его воле полсотни разумных переместились на песок и стали танцевать как марионетки на веревочках, выделывая невероятные кульбиты. По воздуху плавали огромные миражи – призрачные деревянные маски с горящими глазами и острыми зубами, которые пели что-то непонятное, но такое заразительное, что хотелось самому начать подпевать им. Шелеба же продолжал вытворять всякое: обращался черным гигантом, плевался огнем, ходил по воздуху, жонглировал сушеными головами, пел и танцевал, танцевал и пел, а под конец прямо посреди расчищенной арены появился массивный каменный алтарь, окруженный жуткими идолами.

Развлечение закончилось, зрители оказались на своих местах, а Барон – у алтаря.

– Всякое дело может быть хорошим лишь с правильным финалом. – Он говорил тихо, но каждый слышал его, словно Шелеба шептал в самое ухо. – А что может быть лучше, чем небольшая жертва?

Голоса заполнили все пространство, барабанная дробь участилась, как бой трепещущего сердца, и на арену неспешно вышли четверо огромных бледных ньюмбанийцев, несших на плечах носилки со связанной женщиной.

– Силана всевеликая, как же она кричит! – поморщилась Бельмере. – Что за актриса!

Я мог лишь сжать зубы, наблюдая за облаком чистого ужаса, окутывавшего жертву. Крик ее был более чем искренним. Помощникам пришлось приложить усилие, чтобы укрепить женщину на алтаре, а Барон достал из внутреннего кармана нож.

– Жертва священна. Желаешь получить благодать богов – принеси им жертву, ибо ничто не берется из ниоткуда и не исчезает в никуда. Жертва священна, прояви жертвенность и освяти свое жилище, окропи кровью священного агнца алтарь нового храма, принеси жертву духам кладбища, чтобы задобрить их. Жертва священна, ибо она творит святость. Приношу эту жертву Барону Шелебе, дабы наделить вас всех его благосклонностью. Она понадобится вам, несчастные разумные существа, она очень вам понадобится.

Занося нож, он произносил слова, которые рокотом камнепада заполняли все пространство шапито, и я понял, что знаю их. Он посвящал жертву, проговаривая молитву культа худдуви, я же начал твердить словоформулы контрзаклинания. Тот, кто выдавал себя за Барона Шелебу, замедлил речь и поднял горевшие фиолетовым огнем глаза. Когда наши взгляды встретились, нечто ударило меня по лицу, да так, что я приложился затылком о деревянную спинку кресла, и сознание помутнело. Сквозь пронзительный писк в ушах словно издали донесся испуганный вопль зрителей, а когда удалось сфокусировать зрение, я увидел лишь, как жертва безмятежно стоит рядом с хохочущим бокором. Арену окутал густой дым, который, рассеявшись, оставил ее совершенно пустой.