Дети с Горластой улицы - [2]
— До самого сочельника, — ответил Юнас.
Тогда Лотта вылезла из-под кровати и сказала:
— Я больше не хочу быть пиратом. По-моему, они глупые.
Но иногда нам нравится играть с Лоттой. Например, когда мы играем в ангелов. Мы с Юнасом становимся ангелами-хранителями и нам нужен кто-то, кого бы мы могли охранять. В таких случаях мы охраняем Лотту. Она ложится в кровать, а мы стоим рядом и машем руками, как будто крыльями, или летаем по комнате взад и вперёд. Но Лотте эта игра не нравится, ведь ей приходится просто неподвижно лежать в кровати. Честно говоря, для неё игра в ангелов ничем не отличается от игры в пиратов, с той лишь разницей, что, будучи пиратом, она лежит не в кровати, а под нею и к тому же просит есть.
Ещё мы играем в больницу. Юнас обычно доктор, я сестра милосердия, а Лотта — больной ребёнок, которому доктор велел лежать в постели.
— Я не хочу лежать в постели! — заявила Лотта, когда мы в последний раз играли в больницу. — Я хочу быть доктором и с ложечкой смотреть горло Миа-Марии!
— Ты не можешь быть доктором, потому что не умеешь выписывать ресефты, — сказал Юнас. У него не хватает двух верхних передних зубов, и потому он не выговаривает некоторые буквы.
— Как это? — спросила Лотта.
— Все доктора выписывают ресефты, иначе они не могли бы лечить больных детей, — ответил Юнас. — А ты ещё не умеешь писать.
А вот Юнас уже умеет, хотя в школу он ещё не ходит. Правда, только печатными буквами. И читать он тоже умеет.
В конце концов мы всё-таки уложили Лотту в постель, и она стала больным ребёнком, хотя и против своей воли.
— Ну, как дела? — спросил Юнас свою маленькую пациентку, совсем как дядя доктор, который приходил к нам, когда мы болели корью.
— Хочу есть, хочу есть, — канючила Лотта. — Я играю в пиратов.
— Перестань дурить! — прикрикнул на неё Юнас. — Будешь паясничать, не станем с тобой играть, нам шуты не нужны!
Пришлось Лотте сказаться больной, и мы наложили ей на руку повязку, а Юнас приложил ей к груди большую катушку и стал её прослушивать. Оказалось, что у Лотты тяжёлый бронхит. Мало того, он засунул ложечку ей в рот и сказал, что у неё к тому же ещё и ангина.
— Придётся сделать укол, — сказал Юнас, которому самому однажды сделали укол в руку, чтобы он поскорее выздоровел. Теперь же ему предстояло сделать укол Лотте. Он взял швейную иглу, как будто это был настоящий шприц, такой же, как и у доктора.
Но Лотта решительно отказалась от укола. Она брыкалась и кричала во всё горло:
— Не надо мне никаких уколов!
— Дурочка, ведь это понарошку, — успокаивал её Юнас. — Я тебя даже не уколю.
— Всё равно не хочу! — упиралась Лотта.
Игра в больницу не получалась.
— Но ресефт я ей всё-таки выпишу, — серьёзно сказал Юнас.
Он сел за стол и стал писать на бумажке синим мелком. Он писал печатными буквами, но прочитать, что он там написал, я всё равно не могла, ведь я ещё не умею читать. А вот вы, может быть, и прочтёте его ресефт.
Мы с Юнасом любим играть в больницу. А вот Лотта не любит.
Лотта упряма, как старая коза
Наш папа очень весёлый. Когда он приходит домой с работы, мы все трое встречаем его в прихожей — Юнас, Лотта и я. Папа смеётся и говорит:
— Господи, как много у меня детей!
Однажды мы спрятались в прихожей за висящей там одеждой и притихли. Папа пришёл и удивился.
— Что случилось, почему в доме так тихо? — спросил он у мамы. — Надеюсь, дети здоровы?
Тогда мы вылезли из-за одежды и долго смеялись над папой.
— Пожалуйста, больше так меня не пугайте, — сказал папа. — Стучите и кричите сколько угодно, когда я прихожу домой, а то мне будет страшно.
Но вообще-то ему никогда не бывает страшно.
Однажды мимо нашего дома проехали два грузовика, они так грохотали, что Лотта, которую мама только что уложила спать, проснулась и спросила:
— А что на этот раз сделал Юнас?
Она уверена, что весь шум и грохот в мире производит только наш Юнас.
Лотта очень хорошенькая, у неё такие пухленькие ножки. Мы с Юнасом любим возиться с ней и тискать её, но она этого не любит. Она вообще много чего не любит. Например, не любит принимать лекарство. На прошлой неделе она кашляла, и мама хотела дать ей микстуру от кашля. Но Лотта сжала губы и замотала головой.
— Всё-таки, Лотта, ты не совсем умная, — сказал ей Юнас.
— Нет, я совсем умная, — возразила она.
— Раз ты не хочешь пить микстуру от кашля, значит, ты не совсем умная. Вот когда мне дают лекарство, я сам решаю, нужно его принимать или нет.
— А когда мне дают лекарство, я сама решаю, что не буду его принимать, и не принимаю, — сказала Лотта. И она снова сжала губы и замотала головой во все стороны.
Мама погладила её по головке и сказала:
— Тогда ложись в кроватку и кашляй себе на здоровье, бедная моя девочка!
— Но я ещё не хочу спать! — сказала довольная Лотта.
Лотта очень не любит ложиться спать, впрочем, я тоже. Никак не пойму, и зачем это мама укладывает нас спать, когда сна у нас ни в одном глазу, а утром, когда нам так хочется ещё чуточку поспать, она велит, чтобы мы просыпались и вставали.
Всё-таки было бы хорошо, если бы Лотта приняла лекарство от кашля, потому что на следующий день она кашляла ещё сильнее, и у неё появился насморк, и мама сказала, что не пустит её гулять. А меня попросила сходить в магазин швейных принадлежностей и купить для неё какую-то мелочь. Пока я ждала своей очереди, в дверь магазина протиснулась Лотта. Из носа у неё текло, как из крана.
