Дети Робинзона Крузо - [5]
– BMW.
– У-м-м.
– А мужика там играл не Шон Коннери, а Пирс Броснан. Хотя потом уже Дэниел Крэйг, только это другая история.
Она весело посмотрела на него, Миха холодно улыбнулся в ответ.
– Не притворяйся слишком умненькой девочкой, ты и так не дура.
– Чего, обиделся?
– Просто рассказываю, как обстоят дела. И у «Ноль-ноль-семь» была спортивная модель из алюминия. А я хочу купить тяжелый лимузин. Бумер.
– Ладно, извини.
– Чего уж там, – Миха провел языком по ее груди, на коже остался влажный след, коснулся губами соска, – постконсуматоры и их дискурс…
– Я уже извинилась.
Миха посмотрел на нее внимательнее и подумал, что она, скорее всего, ему нравится. И тут же услышал веселое:
– А что это у нас сейчас произошел за разговор?
– Наверное, запоздалое смущение.
– Забавно.
– Что?
– Верное слово. Люди всегда выпендриваются от смущения.
– Я знаю, как все это прекратить. Иди сюда.
– Да, хорошо. Подожди… Ой, как приятно… Тогда тем более не понятно, на хрена тебе «Бумер»?
Потом, когда у них все сложилось еще раз, она сказала:
– Я давно ни с кем не была.
– Сочувствую.
Она курила. Повернула голову к Михе. Ее карие глаза стали темными. Темными и глубокими. Как бархатное окаймление омута, в который пристально вглядываешься. Она сказала:
– Я давно ни с кем не трахалась.
– Изящное уточнение.
Она отвернулась. Выпустила дым в потолок. Помолчала. Проговорила негромко:
– Если у нас будет когда-нибудь еще свидание, я скажу тебе, что имею в виду.
В дверь постучали. Миха поднялся, накинул махровый халат. Взял бумажник. Вернулся через десять секунд. С огромным букетом алых роз. Протянул ей:
– Я пришел на второе свидание. Говори.
Она обрадовалась букету. Рассмеялась. Миха тоже улыбнулся. Приняла букет, как счастливый ребенок. В глазах не было никакого омута. Лишь искорки, которые Михе захотелось поймать. Фотография действительно вещь удивительная.
– Все-таки ты не совсем бандюга.
– Какая проницательность.
Выглянула из-за букета. Искорки чуть изменили цвет:
– Не надо надо мной смеяться.
– Не над тобой. Над смешным.
– Да на здоровье…
– Ты мне тоже понравилась.
– Я тебя прощу, если расскажешь про поэтический смысл. Ну, занимаюсь словом, тра-ла-ла…
– «Тра-ла-ла» я не говорил.
– Ну, все же.
– А что тебя интересует? – Миха действительно был удивлен.
– Ну, пожалуйста.
Миха дотронулся пальцем до своих губ, – безмолвное «бла-бла-бла», – и сказал:
– Изучаю слово как способ и одновременно производную коммуникации. Обратную связь.
– В смысле?
– У меня только что вышел сборник эссе и стихов. Издание – закачаешься! Так вот, «закачаешься» – это обратная связь.
– Значит все-таки стихи.
– Эссе и стихи.
– Сними халат. Хочу посмотреть на твое тело.
– Разочаруешься… В качестве стихов.
– Пытаюсь понять, ты нарцисс или это защита…
– Не пытайся.
– Не буду. Меня влечет к тебе.
– Очень красивая родинка.
– Здесь?! Хм… – усмехнулась. – Синди Кроуфорд.
– Я тебя расстроил?
– Нет, но… Скажи мне, только честно: о чем ты мечтаешь? Пожалуйста.
– Да зачем тебе? – Опять искреннее недоумение.
– Пожалуйста.
Миха скинул халат, присел к ней на краешек постели. Погладил ее волосы. Она не поняла, что услышала в Михином голосе. Ей показалось – иронию.
– В детстве я мечтал увидеть живую Одри Хепберн в… в возрасте «Римских каникул». И сейчас иногда тоже. Перенестись на пятьдесят лет назад.
– Чего-чего?
– Была такая актриса.
– Да слышала. Тебе нравится?
– Я считаю ее совершенством. Лучшей женщиной всех времен, – Миха улыбнулся. Она вдруг увидела, какие у него длинные ресницы. Все еще улыбаясь: – Говорят, она была ангелом. И я в это верю.
– Хм… Э-э-м-м-м…
– …
– Эй, ты еще здесь? Или видишь ангелов?
– Не знаю, для чего я тебе это рассказываю. Попросила…
– Я не об этом. Пусть ангелом. Просто… Мечта же должна хотя бы в принципе… ну, сбываться…
Миха очень мягко остановил ее:
– Мечта никому ничего не должна. Кроме того, кто ее мечтает.
– Мы можем не говорить, если не хочешь.
– Наоборот, – хотя он уже пожалел. И добавил, без эмоций: – Ты на нее немножко похожа.
– На твою актрису? – Она прильнула к нему. – В детстве я мечтала стать археологом. Потом, когда поняла, что с этим не складывается – фотомоделью. С этим вроде бы сложилось, да не очень. Понимаешь?
Миха кивнул. Он терпеть не мог подобных взаимообязывающих разговоров. И сказал:
– Это не страшно.
Она отстранилась. Он ее обнял. Весело и тепло. Игриво. Чуть пощекотал. Она хихикнула. Миха сказал:
– Некоторым вещам вовсе не обязательно складываться так, как хотелось в детстве.
4. Цифры и машины
Ночь над Москвой.
…В светлое время суток мимо Михиного дома, – десять-пятнадцать минут от центра, – за час проезжает 130 автомобилей BMW, то есть больше двух в минуту.
Ежедневно несколько миллионов молодых людей мечтают поселиться в столице и разъезжать по ней именно на BMW. Они зовут это авто «бэхами» или «бумерами».
На данный момент около пятидесяти миллионов человек посмотрели фильмы «Бумер» с одноименными авто в главной роли. Знаменитое немецкое качество и аббревиатура Баварских моторных заводов трансформировалась в России рубежа эпох в национальную забаву для быстрой езды. В принципе, у нас это должно звучать как «БМЗ», по аналогии, например, с «ГАЗом». Но эпохи заканчиваются. А старые игрушки и былые кумиры очень не хотят уходить…
Однажды в семье обычного пещерного человека родился очень умный мальчик по имени Пого, и был он необычайно смышленым и находчивым. Поэтому когда на племя вознамерился напасть Самый Хищный Ящер, народ, немного поразмыслив, решил, что именно Пого сможет лучше всех придумать, как им одолеть страшного зверя. Так начинаются удивительные приключения мальчика Пого и его лучшего друга Самого Хищного Ящера, которым вместе удалось победить птеродактиля и совершить путешествие на плоту.История про маленького мальчика Пого придумана писателем Романом Канушкиным и проиллюстрирована художником Константином Логиновым…
Мир пожрал туман. Движение возможно только по воде. И путешествие по каналу заканчивается в мифической Москве, великий город по-прежнему жив, хоть и стал другим.– Это невероятно… Какой же он был прекрасный, этот город…– Он и сейчас такой. Хоть кто-то и считает его лишь призраком самого себя…Мимо заброшенных небоскребов «Москва-Сити», страшной гостиницы «Украина» с «огненным окном» номера 317, по подземным рекам московского метро и измайловским пастбищам, где невероятные пастухи пасут свои зловещие стада, от Оракула Южного порта – к Великому Университету, единственной надежде нового мира.И вроде бы все загадки канала имени Москвы наконец решены.
Эту книгу ждали десятки тысяч читателей, плененных «Каналом имени Москвы» – лучшим циклом года, книгой-потрясением от таинственного Анонима, о котором известно одно: это мастер магического реализма, блестяще соперничающий с главными мэтрами жанра.…Скитание среди чудес продолжается, но на пути к мифической Москве таится древний Лабиринт, о котором говорят, что он хищный и живой и что нет из него выхода. И где-то есть Священная Книга, в ней вроде бы указан ключ, но тайный код пророческого текста стережет зловещее братство монахов, на счету которого уже не одно преступление…Лодка плывет по широкой темной воде Пироговских морей, и пугающая разгадка совсем рядом.
У Игната Воронова было два прозвища. Первое — детское, школьное, Ворон. Но он попал на кровавую чеченскую войну — и Ворон стал смертоносным Стилетом, потому что свист рассекающего воздух ножа был последним, что слышали в жизни его враги.Говорят, что войны кончаются миром… но мирная жизнь обернулась для Стилета новой войной — войной, в которой стреляют из-за угла и добивают упавшего, войной, в которой нет ни правил, ни законов, войной, в которой нельзя доверять никому, — и на этой войне искусство нести смерть ценится еще выше…
Мир пожрал туман, и движение возможно только по воде. Что там, в тумане: ожившие страхи, древние чудовища или древние боги? Те, кто знают, молчат. Маленькую Дубну, столичный Дмитров и зловещие Темные шлюзы канал связывает с угасающими островками цивилизации. От тайны к тайне, от шлюза к шлюзу — к мифической Москве, которую также, возможно, накрыл туман.«Канал имени Москвы» — первый роман самого обсуждаемого и ожидаемого цикла последнего времени.
У Игната Воронова было два прозвища. Первое — детское, школьное, Ворон. Но он попал на кровавую чеченскую войну — и Ворон стал смертоносным Стилетом, потому что свист рассекающего воздух ножа был последним, что слышали в жизни его враги.Он вернулся с войны — и попал на войну другую.В этой войне враг продумал все, кроме одного — забыл, что ему противостоит Мастер.Мастер игры со смертью сделал свой первый ход — и колесики гениального преступного механизма закрутились в обратную сторону.Когда враг понял, с кем он схлестнулся, было уже поздно…