Дети пустоты - [44]
— Жрать хочешь? — со всей участливостью, на какую он только способен, спрашивает Сапог.
— Офигел?! — одергивает его Губастый. — Какой ему сейчас жрать! Пусть сидит.
— Лечь бы… лечь, — эти слова получаются у меня уже лучше.
— Сиди, — говорит Тёха. — Ты как ложишься, сразу блевать кидаешься.
— А где… Куда едем?
— Кемерово проехали, — сообщает Губастый. — Утром в Красноярске будем.
— Ке… Кемерово? — Я силюсь вспомнить, где это, пытаюсь мысленно представить карту. Голова пульсирует болью в такт далекому перестуку вагонных колес. — Сколько я… в отрубе?
— Третий день кончается, — усмехается Сапог и тут же увлеченно начинает говорить: — Мы думали — кирдык тебе, братан! Думали, Бройлеру дубль дашь, понял?
— Погоди ты! — обрывает его Губастый и обращается ко мне: — Ты вообще ничего не помнишь?
— Гопоту помню… — Я напрягаю память. — Монтажкой меня…
— Во, все так и было! — радуется Сапог и пихает Губастого. — А ты — «он память потеряет», «дебилом будет»! Ух, был бы у меня автомат, всех козлов бы положил!..
— Пяточкин! — зовет меня Шуня. — Ты герой России, знаешь?
— По… почему?
Сапогу надоедает этот косноязычный разговор, и он разводит руки в стороны:
— Тихо все! Я сам. Короче, так: когда ты под монтажку кинулся, косари в вагон вломились. Ну, они видели, как все было. И давай этих уродов принимать. А те в отмах. И все по новой. Тут станция. Косари уже в курсах, две машины подогнали, народу валом, все со стволами. «Скорая» приехала. Кипёж такой, как будто президента встречают. Короче, всех повязали.
— И нас?
— Нас в больничку повезли. Тебя на носилках, мы рядом. Шуню только хотели в косарню для дачи показаний — она ж одна вся целая!
— Неправда, я ноготь сломала! — возмущенно кричит Шуня.
Все начинают ржать. И я тоже, хотя это очень больно. Но смех продлевает жизнь, а боль можно потерпеть.
Отсмеявшись, спрашиваю:
— А чего потом было?
— Косарь к нам пришел, целый майор. Ну, начался гнилой базар — кто-почем-хоккей-с-мячом. Телега про экскурсию, ясное дело, не катит. Мы молчим. Тогда косарь сам начинает: мол, как хорошо, что этих отморозков взяли, на них столько всего висит, а главное, они мента замочили осенью, тоже в электричке. В общем, благодарность нам кидает реальную. И спрашивает, чем помочь.
— Ага, — не выдерживает Губастый. — И тут Тёха: нам билеты надо до Хабаровска.
— Глохни! — рявкает Сапог. — Сам расскажу! Короче, косарь кричит — не, до Хабары не могу, но до Красноярска сделаю! В общем, жратвы он нам купил, лекарств для тебя — не помнишь?
— Я ж в отрубе был, — пытаюсь пожать плечами, мол, как я могу что-то помнить. — А че, такие косари разве бывают?
— Всякие бывают, — бурчит Тёха.
Движение отзывается болью во всем теле. Оказывается, у меня пострадала не только голова.
— Ха, в отрубе! — Сапог хлопает тыльной стороной руки в ладонь. — Ты ж ногами ходил, воду пил, хавал даже. Правда, блевал все время и мычал, как бухой. Мы с Губастым тебя в туалет водили. В коридоре отпустим, ты клешни растопыришь и чапаешь — му-му! На зомби из кино похоже. Косарь нам кричит: куда вы его тащите? Его лечить надо, капельницы-муяпельницы всякие ставить. А мы кричим: десант своих не бросает! В общем, свинтили с больнички, в поезд затихарились, ведро у проводницы взяли и вот — едем.
Ночь проходит спокойно. Перед сном Шуня и Губастый в четыре руки делают мне перевязку, накладывают какую-то вкусно пахнущую покоем мазь. Больничные запахи для меня всегда, с самого детства, связаны с чем-то приятным — с отдыхом, с тишиной, с одиночеством.
— У-у-у, тут такой шишак, — завистливо говорит Губастый, осматривая мою освобожденную от бинтов голову. — И рана!
— Рана-то откуда? — Я вспоминаю обмотанную изолентой монтажку.
— А кожа лопнула, — Шуня произносит эту фразу так, точно это обычное и даже плевое дело — ну подумаешь, кожа! Лопнула, бывает…
Мазь помогает. Боль в голове постепенно проходит. Тошнота время от времени напоминает о себе, но это уже не те спазмы, что рвали меня на части. Ведро остается стоять под полкой.
— Все путем будет! — весело ободряет меня с боковушки Губастый.
— Хватит базарить! — бурчит Тёха с нижней полки.
Сапог и Шуня, шепчущиеся о чем-то наверху, затихают. Наступает гулкая вагонная тишина. Под аккомпанемент колесного стука я медленно погружаюсь в сон.
Губастый прав: все будет путем…
Утром я самостоятельно дохожу до туалета. Меня не тошнит, голова почти не болит, только страшно чешется. Но мутняк остается — время от времени все вокруг начинает «ехать», и я против воли хватаюсь руками за полку, на которой сижу.
Пробую поесть — пара бутербродов проходит нормально. Хочется еще, но Тёха решительно пресекает мои попытки нажраться от пуза.
— Хорош. Опять заблюешь все, Губастому потом убирать.
— Красноярск! Прибываем в Красноярск! — зычно вопит проводница, ковыляя по вагону.
— Погода там как? — окликает ее Губастый.
Проводница неодобрительно смотрит на нас — такие пассажиры для нее головная боль, но все же снисходит до ответа:
— Передали — тепло, плюс один.
Красноярский вокзал похож на дворец — здоровое старинное здание с куполом. Только по бокам к нему зачем-то пристроили два современных «турецких мавзолея», и теперь дворец похож на пожилую богатую тетку, которую зажали в темном переулке два гоп-стопника.
В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей. Эта книга – история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.
Бывший контрабандист по прозвищу Гонец и его «коллега» Костыль неожиданно для себя оказались хранителями образца уникального оружия, переправленного с Земли неизвестному адресату и категорически запрещенного в Центруме.Но кому предназначалось оружие? Какая сила, доселе неизвестная, готова вступить в борьбу за власть над Центрумом? И какую роль в новом раунде Большой игры предстоит сыграть заброшенному в Центрум художнику Олегу Сотникову?..
За время операции «Лесополоса», направленной на поимку Чикатило, на причастность к серии убийств было проверено более 200 000 человек. Было раскрыто 1062 преступления, включая 95 убийств, 245 изнасилований, 140 случаев нанесения тяжких телесных повреждений и 600 других преступлений. Была собрана информация на 48 000 человек с сексуальными отклонениями. 5845 человек поставлено на специальный учет. Однако самого Чикатило не удавалось поймать в течение двенадцати лет с момент совершения первого убийства. Продолжение истории о двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза.
От автораДорогие друзья! Перед вами первые восемь эпизодов того самого легендарного романа, который был написан по заказу издательского дома «Этногенез» до романа П. Волошиной «Маруся-3. Конец и вновь начало» и является прямым продолжением романа «Маруся-2. Таежный квест». Эпизоды с девятого по шестнадцатый писал Кирилл Бенедиктов и они являются его интеллектуальной собственностью. Когда наша рукопись была практически закончена, выяснилось, что издательство отказывается ее печатать.С тех пор прошло много времени, проект «Этногенез» разросся вширь и ушел вглубь, в нем теперь работают десятки талантливых авторов, издано много увлекательных книг, но мне кажется, было бы несправедливо лишать вас, верных читателей «Этногенеза», вот этого, ныне уже апокрифичного и в чем-то даже еретического кусочка пазла.На всякий случай предупреждаю: я выкладываю этот текст в Интернет совершенно бесплатно, и поскольку предвижу, что он разойдется по разным ресурсам, заранее говорю — если вы где-то скачали «Лед и пламень» за деньги, значит, увы, стали жертвой мошенников.Дабы не заканчивать на столь печальной ноте, желаю всем увлекательного чтения!С уважением,Сергей Волков.
Попав в глухую сибирскую тайгу, Маруся Гумилева оказывается в мире, совсем не похожем на тот, в котором она жила до сих пор. Она должна выполнить задание, напоминающее компьютерный квест — за 72 часа преодолеть полный опасностей маршрут, пройти земли, населенные злобными дикарями-морлоками, выжить в зловещем Мертвом Лесу, уйти от погони клонов-наемников и, наконец, найти ответ на самый главный вопрос в своей жизни. Нелегкая задача! Особенно если не знаешь, что это за вопрос и кому его задавать…
«Если бы в тот момент он знал, чем все обернется, думаю, мы смогли бы совладать с умрунами. Подтянули бы весь личный состав РОВД, пожарных, резервистов по линии военкомата. Залили бы подпол в доме старухи Терентьихи бетоном, завалили бы щебнем.Но для этого нужно было поверить в то, что на земле может существовать невозможное. Снежный человек. НЛО. Колдуны. Атлантида. И умруны…».
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.