Дети пространства - [72]

По-моему, дядя Базиль был жутко доволен, что я в конце концов вернулся к своим.

Для меня эта история кончилась воссоединением с семьёй. У Матильды тоже жизнь вполне сложилась. Помнишь, когда мы приезжали в твоём детстве в Лерну, мы останавливались у тёти Матильды, хозяйки ресторанчика «Дунай». Вот это та самая Матильда и есть. Она устроилась сначала подмастерьем-официанткой в какое-то кафе, потом закончила кулинарный колледж, а там и своё дело открыла. Я сначала затащил её к нам в Лег-Энд, но ей у нас не понравилось, и она перебралась в Лерну.

Окончив чтение, Карл обнаружил, что бесшумно подкравшаяся Лада стоит у него за плечом.

— Ага, — сказала она, заметив, что он обернулся. — Ты это нашёл. Ну что ты по этому поводу скажешь?

— А почему я должен по этому поводу что-то говорить? — поинтересовался Карл.

— Потому что история этой вещи такова: когда мы пришли на Землю, я пошла советоваться к Тордис Гуннардоттир, мариной бабушке. Во-первых, она дочь Торвальдыча, и как бы по наследству права на эту рукопись переходят к ней. Во-вторых, оказывается, она там у них в Порт-Шамбале курирует все гуманитарные исследования по интеграции земного и спейсианского социума. Так что, казалось бы, решать, что делать с этой рукописью, ей. И знаешь, что она мне сказала?

Карл выжидательно посмотрел на свою подругу.

— Вы, говорит, берете в экипаж землянина, — продолжила девушка. — Так пусть он, когда обживётся у вас, и решает, стоит это публиковать или нет. Так что решай.

Карл с минуту пытался прийти в себя, а потом решительно сказал:

— Публиковать. Вряд ли это испортит отношение спейсиан к Земле. А вот заставить задуматься кое-кого на Земле сможет.

Золото Рейна

День шестнадцатого января выдался в Вене довольно морозным. Анджей стоял около выхода со станции Карлсплац и задумчиво смотрел на темнеющее вечернее небо, с которого должен был свалиться флиттер с Келли и Марой.

Тут из подземки появилась Элен.

— Привет!

— Привет! — отозвался Анджей.

— Тебе не кажется, что мы ждём тут одних и тех же людей?

— Уже не ждёте, — воскликнула Мара, появляясь непонятно откуда и таща за собой Келли.

Тот был одет так, как Анджей привык видеть одетой Мару: короткий чёрный суконный бушлат, суконные брюки, шерстяная шапка-подшлемник. Зимняя форма ВКФ. А вот Мара была одета в стёганое синтетическое пальто до щиколоток, да ещё подозрительно топорщившееся снизу. Пожалуй, даже у Элен пальто было заметно короче.

— Чего это ты так оделась? — удивился Анджей. — И как вылезала в этом из флиттера?

— Искусство требует жертв, — ухмыльнулась Мара. — Не могу же я пойти на премьеру оперы в форме, это как-то совсем неинтересно. А вообще идём, туда уже пускают, — она извлекла четыре контрамарки из опять же совершенно нетипичной для неё дамской сумочки.

В гардеробной Оперы Анджей принял у Мары пальто — и ахнул. Он уже привык к тому, что Мара — девушка в штанах, зачастую берущая на себя традиционно мужскую роль со словами «штатский из нас двоих ты». А тут было длинное вечернее платье с открытыми плечами, пышная многослойная юбка в стиле сороковых годов XIX века — почти кринолин, только не жёсткая, — тонкая золотая цепочка с александритовым кулоном на шее и никаких очков. В общем, если бы не привычная короткая причёска, почти неотличимая от причёски брата — совсем другая девушка.

— И где под этим помещается кобура? — не удержался от вопроса Анджей.

— Нигде. Чай, не гулять по портовым кварталам Роттердама собралась, а посещать Венскую Оперу. Поэтому никакой электроники, кроме маленькой гарнитуры на ухе. И совсем никакого оружия.

— В этом платье тебе нужен по крайней мере стек — поклонников разгонять, — пошутил Анджей.

— Для этой цели у меня есть ты, — ехидно улыбнулась она.

Нельзя сказать, что комплимент был совсем заслуженный — та же Элен смотрелась куда выигрышней, в основном за счёт привычки к платьям. В своей длинной юбке Мара двигалась хотя и правильно, но несколько неестественно, чувствовалось, что такая одежда ей мало знакома. Да и ее причёска не совсем гармонировала с нарядом.

Впрочем, образу Элен весьма способствовало наличие рядом подтянутого кавалера в офицерской форме. Надо признать, что в плане внешнего вида Анджей несколько проигрывал Келли.

В фойе по пути к своим местам Анджей с Марой мельком приветствовали Шварцвассера — как же ему тут не быть, если его лаборатория сделала добрую половину реквизита — и совершенно неожиданно столкнулись с Жозе Перейрой.

— Здравствуйте, дон Жозе! — приветствовал художника Анджей. — И вы тут, холодной европейской зимой?

— Я не мог пропустить этой премьеры, — художник церемонно чуть поклонился в ответ. — Всё-таки я как бы считаюсь патриархом стиля модерн-классик в живописи. А тут почти то же самое в оперном искусстве. Ну и конечно, глупо отказываться, если тебе прислали контрамарку и организовали транспорт.

— Но технологический мифореализм — это не совсем модерн-классик, — возразила Мара.

— О, это всё формальности. Основа та же самая — классический реализм современными средствами. Просто бумага стерпит всё, а холст очень многое, поэтому, если я начну рисовать анатомически достоверных драконов, никто не обратит на это внимания, кроме разве что палеонтологов. Я, кстати, пробовал — сделал для Лемюэля Фоссета серию реконструкций динозавров. Учебник Фоссета по мезозойской фауне считается классикой, но никто даже не заметил, что я был там иллюстратором. А когда Вессель выкатывает на сцену пятиметрового дракона, который только что не поёт, так все в восторге, потому что он реальный, и его можно пощупать.