Дети пространства - [168]

— Это сейчас там нет никакой реки, — пояснила водительница мотоцикла. — А как пройдут дожди, Далия поднимется метра на три, и будет широченная протока.

Они поставили мотоцикл около одного из домов. Тири постучала в окошко, перекинулась парой слов с хозяином (видимо, не только дома, но и мотоцикла), а потом все трое спустились по крутому откосу к реке, где на покрытом травой пологом бережку стоял… нет, лежал… нет, всё-таки стоял широкий плоский катер с воздушным винтом в кольцевом обтекателе на корме.

Анджей подумал, что сейчас ему придётся взять на себя основную часть работы по спихиванию этой штуковины на воду. Но Тири жестом предложила размещаться, и Ильма решительно полезла в катер вместе с рюкзаком. Журналист последовал её примеру. Когда они устроились, хозяйка катера завела мотор, и судно с лёгким гудением приподнялось над травой, а потом плавно тронулось с места и съехало в реку.

Река была внушительной. С железнодорожного моста она не производила такого впечатления, но вблизи оказалась не меньше Дуная в Вене. Да и текла, кстати, ничуть не медленнее, хотя местность, которую они пересекли по железной дороге, производила впечатление равнинной. Впрочем, равнинность её оказалась довольно относительной: через пару часов движения вверх по течению долина сузилась, берега ощетинились скалами, и река превратилась в довольно бурный поток. Глайдер взбирался по быстрине, почти не снижая скорости, поскольку скользил над водой, а не по воде. Водоизмещающему судну пришлось бы гораздо туже.

Но вот быстрина кончилась, и глайдер вплыл в безбрежное море высокого тростника, торчащего из воды выше человеческого роста. Через это огромное болото пролегали открытые протоки. Разумеется, ширина каждой из них была несравнима с шириной русла ниже порогов.

— Это болото называется Ованфорсар, «Над порогами», — сказала Ильма. — Здесь живет весьма необычный народ.

Тири сбавила скорость, поскольку теперь приходилось петлять по извилистым протокам. Арктур уже перевалил зенит, когда в просвете среди зеленеющих тростников вдруг мелькнули жёлтые хижины. В спину Анджею ударил поток воздуха от включённого на реверс воздушного винта, и глайдер, плавно развернувшись, ткнулся во что-то вроде очень толстой циновки, изображавшее здесь набережную.

Стоило Анджею ступить на эту, если можно так выразиться, шаткую почву, как раздался почти забытый им звук — откуда-то из-под хижин выметнулись несколько мелких лопоухих собак и начали с лаем прыгать вокруг пришельцев. Анджей присел на корточки и протянул руки к собакам, и через минуту они, отталкивая друг друга, уже напрашивались на ласку. Все собаки были вислоухие, похожие на спаниелей или мелких сеттеров.

На лай собак из хижины появился старик с длинной бородой, одетый в рубаху и шорты из какого-то странного материала.

— А ты, парень, их не боишься, — с уважением сказал он. — Но у нас в болотах ты никогда не бывал. Где же ты с ними познакомился?

— Я с Земли. Которая под Солнцем, — уже привычно уточнил землянин. — А там у нас собак больше, чем у вас на Лемурии кошек. Меня как раз удивляло, что здесь у вас стада пасут кошки и добычу охотникам таскают тоже кошки.

— Тут на суше растёт такая травка, называется хундесдод. Собака не может удержаться, чтобы её не съесть, и после этого быстро умирает. Эта травка не растёт только у нас в болотах, поэтому мы и можем держать собак. А кошки? Пф-ф-ф. Не любят они сырости, не любят.

Тем временем Ильма прощалась с водительницей глайдера:

— Примерно в пятницу мне будет нужен транспорт из Ованфорсар вверх по течению.

— Скорее всего, в следующий раз я пойду вверх в четверг. А потом в следующий понедельник. Так что, если в четверг к этому времени завершишь тут свои дела, звони.

Глайдер задним ходом отошёл от тростникового мата, развернулся и, набирая скорость, скрылся за поворотом протоки. Ильма повернулась к Анджею, вокруг которого, кроме собак и деда, уже столпилась куча местного народу.

— Ага, человек с суши, который умеет разговаривать с собаками, здесь — событие.

— А где мы тут будем ставить палатку? — спросил её Анджей, отрываясь от собак.

С местом для палатки и в самом деле были проблемы: деревня располагалась на плоту из связок тростника, и тростниковые хижины занимали почти всё место на нем.

— Увы, здесь негде, — ответила Ильма. — Придётся пользоваться гостеприимством местного населения. Кстати, помни, что я говорила тебе про обычаи гостеприимства в таких общинах.

Анджей помнил. Поэтому его совершенно не удивило, что в качестве проводника к нему приставили девушку по имени Лив, на глаз лет этак двадцати. Вместе с ней Анджей облазил всю деревню, а также насыпной песчаный островок, на котором располагалась кузница и загон для скота.

В отличие от хыгра Айол, где горцы, живущие в саклях совершенно средневекового вида, пользовались компьютерами, электрохлебопечками и водопроводом, здесь царил самый настоящий примитивизм. Коммуникатор был один на всю деревню. Солнечных батарей и светодиодов — несколько больше, но всё равно наличие электричества в каждом доме здесь не считалось необходимым. Пластмассы не было вовсе. Правда, из болотной руды тут делались весьма совершенные железные изделия, гончарное дело тоже было на высоте. Поделочную древесину местные жители, видимо, добывали где-то за пределами болота, но и деревянных вещей у них хватало. Но что действительно поразило Анджея, так это количество разных мелких бытовых автоматов — приспособлений из дерева, рыбьей кожи и гончарной глины, которые делали такие вещи, для которых цивилизованному человеку понадобился бы как минимум процессор.